Вспомнилось знойное лето 1995 года. Звонок в сумрачном полуподвальном помещении ночлежного дома на берегу почти пересохшей реки Вологды
Поезд в ночи
Вспомнилось знойное лето 1995 года. Звонок в сумрачном полуподвальном помещении ночлежного дома на берегу почти пересохшей реки Вологды.
— С Вами будет говорить министр сельского хозяйства республики Крым, — сообщает в трубке голос далекой секретарши.
— Я не против.
— Срочно вылетай в Симферополь, — говорит министр.
— Я всего лишь директор ночлежки, у меня заработок не позволяет летать самолетами. — Отвечаю я.- А что случилось?
— Приезжай, все увидишь сам, — отвечает решительно министр.
Уже несколько месяцев обязанности министра сельского хозяйства в Крыму исполнял мой друг — Сергей Анатольевич Никольский.
— Значит, что-то у них там не ладно, — думаю я. — Надо ехать.
И вот я уже плавлюсь от жары в плацкартном вагоне поезда Воркута — Симферополь.
Весь вагон забит шахтерами, едущими с Севера погреть бока на побережье Черного моря. В воздухе стойкий запах перегара. Всю дорогу, пока ехали от Воркуты до Вологды, шахтеры пьянствовали и теперь храпят на полках, приходя в сознание.
Проводников нет. Они тоже где-то то ли отсыпаются после разгульного начала пути, то ли продолжают квасить. Двери вагонов не закрываются и гулко хлопают, внизу стучит колесная пара, кажется, вот –вот развалится…
Днем на полустанках к поезду устремляются толпы мешочников, как во времена гражданской войны. Набежавшие люди предлагают к продаже несвежие уже огурцы, помидоры, пирожки, молоко… Где-то уже на Украине стали предлагать не только продукты питания, но и промтовары, какими рассчитываются новые хозяева заводов и фабрик с рабочими…
Поезд летит в ночи по выжженным просторам бывшего СССР, стучит колесная пара, хлопают вагонные двери, болтает состав по рельсам, храпят хмельные шахтеры, проводников нет. И не известно: есть ли у состава машинист?
Звезды на головой в темном мерцающем небе. Кажется порой, что поезд наш заблудился и гремит расхристанный по просторам Вселенной.
Я сижу за боковым сидение в начале вагона и вижу, как с того конца вагона шарашится беспокойно древняя бабка, заглядывая в каждое купе, не находя нигде бодрствующего человека.
Наконец, она достигает меня, заглядывает в глаза и с надеждой спрашивает:
— Ты что ль, проводником-то будешь?
— Нет, бабушка, не я.
— Так скажи хоть ты, — с отчаянным беспокойством спрашивает она. — Так куда хоть едем-то?
… Мы ехали в Крым, в котором в ту пору происходил государственный переворот. От власти отстраняли про-русски настроенного президента Мешкова, и мне предстояло вывести из ставшего опасным полуострова семью моего товарища…
