Ерофей Хабаров: почему русский первооткрыватель Дальнего Востока пропал без вести

Судьба русского первопроходца Дальнего Востока Ерофея Павловича Хабарова частично сходна с судьбой первого русского покорителя Сибири Ермака Тимофеевича. Оба не удержали завоеваний, оба умерли неизвестно где. Но есть и существенные различия.

Русский «джентльмен удачи» 17 века

Ерофей Павлов из деревни Святицы, что под Великим Устюгом, в молодости бросил жену и детей и отправился в Сибирь на вольные промыслы. По месту рождения его звали Святицким, но одновременно он получил прозвище Хабар, что означало удачу, поживу, добычу. По производной от этого прозвища «фамилии» он и вошёл в историю.

Вообще, о ранних этапах жизни Ерофея Святицкого-Хабара мало что известно, кроме того, что он всё глубже зарывался в Сибирь. Неугомонная его натура не знала покоя. Он заводил промыслы, а потом бросал их и пускался искать удачи дальше на восток.

В 1639 году уже немолодой Хабаров начал промышлять добычей соли в районе современного Усть-Кута. Спустя два года он устроил мельницу в районе нынешнего Киренска. Но предпринимательство на Руси, особенно в таких медвежьих углах, всегда сталкивалось с произволом властей, которые хотели нажиться на труде своих подданных. Якутский воевода Пётр Головин облагал Хабарова всё более непосильными поборами, а когда тот уже не мог их заплатить, отнял у него имущество и посадил в темницу.

Как обычно, произвол воевод прекращался только после вмешательства из Москвы. Головина в 1645 году отстранили от службы, а на его место прислали Дмитрия Францбекова. Новые воеводы, впрочем, всегда шли по стопам старых. Освобождённый из тюрьмы Хабаров, оставшийся без кола без двора, решил уйти от воевод подальше и завоевать на имя царя для России новые земли, а там и самому стать в них воеводой.

Хабаров заинтересовал Францбекова проектом завоевания долины реки Амур. Давно уже доходили до русских людей известия о богатом Китайском царстве, начинающемся сразу за Амуром. Воевода дал Хабарову лодки, ссудил оружием и съестными припасами и позволил набрать отряд охотников в 70 человек.

Амурские походы Хабарова

Зимой 1649/50 г. Хабаров перевалил из бассейна Лены в бассейн Амура. Весной его люди захватили первые даурские становища. Они оказались покинутыми. С трудом казаки Хабарова нашли провожатых. Добычи нигде не было. Это не помешало Хабарову, вернувшись весной 1650 года в Якутск, распространить слухи о богатствах земли, лежащей на Амуре, и набрать новых добровольцев.

На призыв Хабарова откликнулось больше ста человек. Кроме того, воевода дал удальцу ещё взвод стрельцов с тремя пушками. С этими силами Хабаров вернулся на Амур, где оставил часть своих людей. Вместе они осенью 1650 года взяли укреплённый посёлок дауров, где основали городок Албазин.

Весной 1651 года казаки двинулись на ладьях вниз по Амуру, покоряя прибрежное население. В низовьях Амура, в выстроенном ими Ачанском остроге, Хабаров со товарищи провел зиму 1651/52 г. Ближе к весне на них напал крупный отряд маньчжуров, прослышавших о вторжении русских в их владения. Казаки отбились и с весенней водой поплыли обратно.

Однако вскоре в отряде Хабарова произошёл бунт. Большинство его прежних товарищей недовольное малой добычей, которую им до сих пор удалось собрать, пошло за Степаном Поляковым, который призвал их вернуться в низовья Амура и взимать дань с гиляков. Хабаров нагнал бунтовщиков, захватил двенадцать из них и забил палками насмерть на глазах у остальных. Одновременно он приготовился к штурму острожка, который построил Поляков с другими перебежчиками. Но до битвы дело не дошло – устрашённые бунтовщики сдались без боя.

Летом 1653 года на Амур прибыл правительственный уполномоченный, дворянин Дмитрий Зиновьев. Ему было велено расследовать деятельность Хабарова во вновь присоединённых землях. Он арестовал Хабарова, заковал его в кандалы и отправил на суд в Москву, отобрав всё имущество.

Жестокий и непригодный к своей роли человек

Причиной, вызвавшей недовольство царских властей, было отсутствие пользы от новых владений для России. Хабаров взял их обезлюдевшими, так как предпочитал сразу начинать с мер устрашения. В большинстве случаев туземцы разбегались, едва услышав о приближении страшных белолицых бородатых людей, стреляющих огнём. Те, кого удавалось поймать, приносили присягу на верность русскому царю и обещали давать ясак. При этом они, конечно, плохо понимали, что означает то и другое. Показательно, что отколовшиеся от него товарищи во главе с Поляковым успели получить в земле гиляков намного больше прибыли, действуя более мягкими средствами.

Но самую дурную славу Хабаров снискал в среде своих же русских людей. После сдачи на его милость казаков из отряда Полякова, Хабаров многих из них велел бить батогами до смерти. Его арест был вызван многочисленными жалобами на него.

Царский суд полностью оправдал челобитчиков на Хабарова, его же самого спасла от тюрьмы лишь личная милость царя Алексея Михайловича. Приняв во внимание мотивы и ратные подвиги Хабарова, государь пожаловал ему сан сына боярского (то есть, по сути, дворянство) и назначил воеводой в Усть-Кут, дав право собирать доходы с расположенных там деревень.

Так исполнилась мечта Хабарова: он сам стал начальником, управителем крупной волости. Теперь не его грабили, а он сам мог грабить поселян, бесконтрольно распоряжаясь в своей глуши. Там он, видимо, и закончил свои дни в довольстве, ибо о его кончине ни в каком достоверном источнике не упомянуто. Известно лишь, что в 1667 году, уже будучи весьма преклонного возраста, он добрался до Тобольска, чтобы подать проект земледельческой колонизации долины Амура (конечно, под его, Хабарова, верховным управлением), но его проигнорировали.

Таким образом, в настоящее время три города претендуют на то, что Ерофей Хабаров был похоронен именно в них – Братск, Киренск и Усть-Кут.

В общем, это был человек, малопригодный на роль добытчика для России новых доходных земель с подданными. Дореволюционные историки оценивали деятельность Хабарова, как правило, отрицательно. Его считали основным виновником того, что приамурские племена в массе своей поддержали маньчжурское правительство Китая, вследствие чего Россия в конце 17 века не удержала свои завоевания на Дальнем Востоке.