Могла ли старушка в здравом рассудке подарить квартиру чужому человеку? В Великом Новгороде суд ищет ответ на этот вопрос
Как рассказывал Александр Тимофеев-Додонов (на фото ниже — слева), поначалу никакого подвоха он не почувствовал. Ещё и потому, что группу «сотрудников соцзащиты» сопровождал участковый полиции. Лица людей скрывали медицинские маски. И не понял тогда Тимофеев-Додонов, что под одной из масок спрятано лицо родственницы. Дальней родственницы... Впрочем, даже если бы масок и не было, он вряд ли смог признать ту женщину: до того момента люди не виделись лет двадцать.
О том, что произошло 16 октября, Тимофеев-Додонов говорит так:
«Как только люди вошли в квартиру, меня решительно оттеснили в сторону. Объявили, что проводится срочная диспансеризация в связи с пандемией коронавируса, и маму велено готовить в больницу. Я растерялся, но поскольку полицейская форма действовала успокаивающе, передал участковому мамины документы. В это время «гражданки из соцзащиты» одели её и чуть ли не на руках вынесли в коридор, где уже было подготовлено что-то вроде кресла-каталки. И.. увезли».
Вместе с матерью Тимофеев-Додонов стал жить за год до этих событий, чтобы помогать ей — уже беспомощной, полуслепой-полуглухой старушке, плохо ориентирующейся во времени и пространстве и с огромным трудом передвигающейся — исключительно в пределах своей квартиры.
Когда мать так и не удалось обнаружить ни в одной из больниц, мужчина занервничал. Вместе с женой Натальей, работавшей тогда в Петербурге, но сразу вернувшейся в Новгород, люди обратились в полицию на Пестовской. Её сотрудники якобы созвонились с участковым, участвовавшим в «вывозе» старушки. А потом касательно местонахождения пропавшей старушки сказали: «Она у племянницы». С собой Тимофеевы-Додоновы принесли заявление о похищении человека. Но его тогда даже не приняли.
Потом Тимофеевы-Додоновы выяснили, что под словом «племянница» понимается некто Ольга В. — дочь двоюродной сестры «увезённой» старушки. Где именно она живёт, люди не знали, но номер телефона нашли. Позвонили и, по их словам, нарвались на откровенную грубость.
Полагая, что дело нечисто, супруги обратились к адвокату Альберту Казанцеву (на фото справа). Тогда он делился своими мыслями:
«Загадочные события удивили меня до крайности. Это хитрое — не без «коронавирусной» лжи — «изъятие» пожилого человека из своей квартиры. Переселение к какой-то дальней родственнице, о которой близкие старушке родственники разве что слышали, но никогда её не видели. Активное участие сотрудника полиции... И прочее. Уже тогда моё шестое адвокатское чувство подсказывало, что смысл всех манипуляций находится в области жилищного права — в частности, на ту квартиру».
Шестое чувство адвоката не подвело. 28 декабря Тимофеевым-Додоновым сообщили, что у квартиры, действительно, сменился собственник, и им даётся две недели для «выноса вещей». В Росреестре это подтвердили: переход права собственности на квартиру случился 16 декабря — через месяц после «вывоза» старушки. И теперь собственником квартиры стала... Нет, не та как бы родственница Ольга В., но её родная несовершеннолетняя дочь. На неё от имени старушки была оформлена дарственная.
И это — при родном сыне и родной внучке Олесе, с которой бабушка всегда была дружна.
Лишь 10 января уже 2021 года Тимофеевым-Додоновым позвонила-таки Ольга В. Но не для того чтобы хоть как-то объясниться или показать («предъявить»?) сыну пожилую мать, всё это время находившуюся у неё. А для того, чтобы потребовать ключи от квартиры. Когда Тимофеевы-Додоновы подошли к квартире, которую в присутствии сотрудника полиции уже готовились вскрывать специально обученные люди, был естественный в такой ситуации скандал. Но ключи они отдали.
Старушка так и не была «предъявлена» ни сыну, ни невестке, ни внучке Олесе.
И всё, казалось, «уплыла» квартира.
При помощи адвоката Тимофеевы-Додоновы подготовили, однако, два исковых заявления в суд. О признании старушки недееспособной, так как и до «изъятия» её из квартиры были очевидны проблемы с психикой. Сам же факт «дарения» квартиры не сыну, не внучке, а фактически посторонней девочке, с которой старушка познакомилась лишь после того, как хитростью была вывезена из своего дома, выглядел более чем алогичным. Второй иск — о признании недействительной той самой сделки дарения.
Когда суд начал рассматривать дела, выяснился ряд моментов, ранее решительно непонятных. Во-первых, с чего вдруг Ольга В. вообще вспомнила о своей дальней родственнице, с которой не поддерживала отношений долгие годы? И тут на сцену вышла её мать, которая сама живёт в доме престарелых — в Мошенском. Когда дело получило некоторую огласку, та заявила, что во время одного из визитов в Новгород решила найти свою двоюродную сестру, связь с которой была потеряна. Нашла. Пришла в гости. И ей не понравилось, в каких условиях жила родственница, не понравилось, как за ней ухаживает сын. И стала одна старушка звать другую в дом престарелых. И та якобы не имела ничего против.
А потом та бабушка, которая помоложе, отправилась к дочери и рассказала ей обо всём. И уже Ольга В. приняла решение вывезти дальнюю родственницу из квартиры. Понимая, что «просто так» сын мать не отдаст, была использована эта история с «ковидной диспансеризацией».
В суде двоюродную сестру старушки спрашивали, как она оценивает факт дарения квартиры. Та отвечала, что вот как раз это-то она и не одобряла: была, говорит, категорически против. Но это лишь попутный штрих к ситуации.
Лишь в суде Александр Тимофеев-Додонов увидел мать. Без особого энтузиазма, но Ольга В. была вынуждена исполнить его решение об очном опросе пожилой женщины и привезти ту в суд. Бедная старушка с трудом вспоминала, какой ныне год, на какой улице она сейчас живёт, где жила раньше, с кем жила, не узнавала ни невестку, ни внучку, путалась, терялась и, чуть что, оборачивалась к Ольге В.: так ли, мол, я говорю? Если честно, очень жалкое зрелище.
Логично, что наряду с прочими, было заявлено ходатайство о психиатрической экспертизе старушки и решении вопроса об её дееспособности.
Эксперты пришли примерно к тем же выводам, которые можно было сделать по итогам опроса старушки в суде: дезориентирована во времени, снижены память, интеллект, неспособна к самообслуживанию. И вывод: комиссия считает, что (…) страдает деменцией, глубина которой достигает той степени выраженности, при которой (…) в силу своего психического заболевания не может понимать значение своих действий и руководить ими».
И пока — первый итог. На основании заключения экспертов-психиатров суд удовлетворил заявление с просьбой признать пожилую женщину недееспособной.
Решение по второму иску — о признании сделки дарения квартиры ничтожной – пока не вынесено. Хотя, думается, вывод напрашивается сам собой: здравомыслящий человек, имеющий родных сына и внучку, не станет делать миллионные подарки чужой, по сути, пятнадцатилетней девочке (дочери Ольги В.). За что же девочка удостоилась такого подарка? Адвокат Казанцев иронизирует: «Квартира – это благодарность старушки за уход в течение 28 дней: с 16 октября 2020 года по 12 декабря 2020 года — именно в этот день был подписан договор дарения».
Забавно, правда?
Тимофеев-Додонов обращался и в полицию — с заявлением о привлечении Ольги В. к уголовной ответственности за мошенничество. Пока — «отказное». Впрочем, оно будет ещё обжаловано. Потому что в этой истории остаётся много «повисших» вопросов и из области уголовного права. А также — вопросов к участковому, с участием которого происходил исторический «вывоз» старушки из её дома, и сотрудникам социальной службы. Адвокат Казанцев, кстати, долго пытался добиться от них ответа: «вывозя» старушку, они хоть как-то удостоверились, что «вывозящая» Ольга В. — родственница пожилой женщины? Ответа не было.
А кое на что просто нельзя не обратить внимание.
«Например, – говорит адвокат Казанцев, – на то, что доверенность на оформление квартиры подписана плохо видящей женщиной буквами вкривь и вкось. А договор дарения подписан четко по линеечке – буковка к буковке. Причём записи видеокамер МФЦ, где оформлялся договор, получить не удаётся. Говорят, исчезли».
Между тем, в наступление пошла уже и сама Ольга В. Как представитель несовершеннолетней владелицы квартиры — своей дочери — она подала в суд иск о выселении из квартиры невестки и внучки старушки, зарегистрированных в ней. Рассмотрение этого заявления пока приостановлено.
В любом случае, однако, быть ещё судебным баталиям! Точка не поставлена... На кону — квартира. Жизнь и здоровье самой старушки — второй вопрос. За развитием сюжета «53 новости» будут следить и впредь.
Фото 1 из открытых источников сети, фото 2 — автора.