Волнение как движение вверх. О премьере в театре «Малый»

Не секрет, что драматург создавал её специально для Алисы Фрейндлих во время ее бенефиса в петербургском БДТ, что нисколько не умаляет ценности пьесы для российского театра. «Волнение» — пьеса замечательная, как шкатулка с двойным или тройным дном. Для зрителя есть заманчивый, почти бродвейский сюжет про таинственного писателя-отшельника и интервью, а для актеров — возможность сыграть движение вверх, от триллера к детективу и до философской притчи.

Для режиссера Надежды Алексеевой такая пьеса — несомненная удача, когда за изысканной картинкой скрывается история о разного рода волнениях: любовных, мистических, преступных, творческих. По сюжету, знаменитая американская писательница Улья Рихте соглашается на интервью под давлением своего литературного агента — она может упустить Нобелевскую премию по литературе, и интервью с польским журналистом призвано сделать ее фигуру более публичной и открытой.

Зрителя приглашают в модную гостиную в районе Манхэттена, чтобы стать соучастником большого шоу. Тут вам и буржуазный уют, и место встречи со знаменитостью в привычной обстановке, и скелеты в шкафу, которые должны выпасть. Но там, где пьеса может показаться просто триллером, режиссер выводит ее на уровень философской притчи о воображении и творчестве.

Художник Игорь Семенов делает доминантой современное искусство, несколько полотен с визуальными иллюзиями – по центру на бетонной стене модной гостиной изображен черно-оранжевый шар в разбивающихся пикселях и, если долго приглядываться, кажется, что картина живет своей жизнью, вращается и переливается. Художник по свету Лариса Дедух усиливает это ощущение нереальности, когда в моменты вещания таинственного Голоса высвечивает только этот пульсирующий шар, который переливается как отдельная вселенная или разбитое на пиксели сердце. Голос (актер Андрей Данилов невидимо присутствует в этой гостиной) подает ремарки, иногда рассказывая детали из жизни героев, иногда насмехаясь или философствуя, но достигая настоящей драматической кульминации в финале, читая отрывок о волнении любви.

Главная героиня Улья Рихте — блестящая сочинительница и мистификатор. Даже ее появление обставлено театрально — суетится деловая свита, настраивается оркестр, пристреливается фотограф к нужному ракурсу, чтобы вошла она — безупречная дива, в экзотическом красно-пестром наряде «от кутюр».

Любовь Злобина в этом образе — уверенная и артистичная дива, которая сама закручивает маховик разговора. Она может сочинить об отце-нацисте и матери, потом поправить, что автор всегда имеет право на вымысел. Ее ответы, развернутые, почти романные сюжеты, за которым увлекательно идет зритель. Это такое шоу «жизнь человека», за которым интересно наблюдать — а сама Улья Рихте увлекательно меняет повороты сюжета: управляя наивным журналистом или флиртуя с фотографом, который, похоже, единственный понимает ее тонкий перформанс. Для Любови Злобиной ее персонаж достигает античных высот в финале, когда из-под маски вечного объекта искусства проступает субьект, личность, проповедующая право на творчество, на создание мифа.

Олег Зверев в роли литературного агента звезды Стивена Ракуна — словно персонаж голливудского фильма о том, как должны выглядеть и вести себя «двойные агенты»: он мягок и податлив в начале и умело плетет интригу, в которую вовлекает неопытного провинциального журналиста.

Он умеет изящно пойти наперекор боссу-звезде, если считает, что она может провалить его интересы и манипулирует всеми, практически не повысив тона голоса.

Единственный, кто может возразить капризной звезде — фотограф Майкл (Алексей Тимофеев), который уже столь привычен в работе с разного рода звездами, что его трудно удивить.

Алексей Тимофеев в этой роли — дерзкий и откровенный циник, который восхищается не талантом Ульи Рихте, но ее способом творчества, высотами ее воображения. С одной стороны, он всегда вне разговора, но он и есть тот зритель, который через объектив увлекательно воспринимает все рассказы писательницы.

Рядом с ним герой Алексея Коршунова, журналист Кшиштоф Зеленский — комичный журналист, очень характерный, с нервическим темпераментом. 

Он искренне верит в будущее интервью и так смешно пытается балансировать между независимостью в суждениях и поклонением перед великим автором, так нелепо попадает в самые известные журналистские ловушки «не спрашивать о нескольких вещах», попадает на все крючки и ловушки.

Его судьба, скорее всего, незавидна, его проглотит издательский бизнес и манипуляторы — но он так прекрасен в своей попытке искренности и попытке независимости, что очаровывает и Улью Рихте, и публику.

Натали, дочь писательницы, один из самых загадочных и красивых персонажей спектакля. Актриса Елена Федотова, которая сногсшибательно выглядит как взбешенная белокурая бестия на высоких каблуках в модном брючном костюме — и защитница интересов матери, и вечно нервная дочь, которая ожидает болезненного укола, насмешки, вызова. Ее постоянный нерв — в порывистых жестах, улыбках, беспокойных движениях между стойкой, креслами, ноутбуком.

Она как ртуть, чувствует изменения в атмосфере, мгновенно принимает решения, пытается подстраховать все риски, просчитать убытки, но в игре Елены Федотовой за всем этим проглядывает образ — маленькая девочка, которая пытается уберечь свою эксцентричную мать от ударов судьбы. Она расцветает, флиртуя с брутальным фотографом. Действительно, ее сходство с цветком подчеркнуто-женственно. Натали — практически единственная героиня, которую таинственный Голос не описывает и не раскрывает ее мотивы — о ней судьба умалчивает. Тем не менее, она едва ли не самый обаятельный и тонкий герой этой семейной драмы, девочка, которая все время «падает вверх», чувствуя бездну, и говорит великой писательнице: «Мне страшно, мама!».

В спектакле «Волнение» есть особая атмосфера надвигающегося цунами, которое сметет жизнь героев. Но главной героине уже неинтересны руины, которые останутся после нее, ей интересна высота, которую она может достигнуть, и трепет, который можно испытать при соприкосновении с вечностью. Сделать это можно только из большой любви, потому что любовь, по словам Ивана Вырыпаева, это волнение.

Фото: Марина Воробьёва