Про луддитов* и людей,
Или почему цифровизация – это история не про технологии
33-летний инженер из Санкт-Петербурга Андрей МАЙОРОВ начал работать в правительстве Новгородской области с октября 2019 года в должности заместителя министра транспорта, дорожного хозяйства и цифрового развития. На данном посту курировал вопросы цифрового развития. После преобразования ведомства 1 июля 2020 года в составе правительства создано новое министерство – цифрового развития и информационно-коммуникационных технологий, которое Майоров и возглавил. О цифровом сегодня и завтра нашего региона мы расспросили одного из самых молодых новгородских министров.
– Андрей Владимирович, из чего складывается наше цифровое завтра?
– Тут несколько составляющих. Первая – это человеческий капитал. Мы должны развить необходимые компетенции у государственных и муниципальных служащих, а они должны понимать, что это такое и как этим управлять. Нам нужна система подготовки кадров будущего в школах, техникумах, вузах, нужны компетентные специалисты, которые могут что-то менять, трансформировать нашу аналоговую реальность в цифровую. Вторая – это информационная инфраструктура. Серверы, сети, оборудование – это базис, основа, без которой мы не сможем создавать наши системы. Следующая составляющая – нормативное регулирование. Цифровизация развивается быстрее, чем законодательство. Яркий пример с пандемией. Она очень сильно ускорила все цифровые сервисы, в том числе и дистанционную работу, а с нормативной точки зрения – пустота.
– А что надо законодательно прописать?
– Да даже саму возможность дистанционной работы для сотрудников. А как будут обеспечиваться гарантии работников? Тут возникает множество нюансов. Например, производственные травмы. Человек споткнулся о кота и упал. Вроде в рабочее время, а вроде как дома. Это производственная травма или нет? Или посмотрим со стороны работодателя. На рабочем месте сотрудника можно проконтролировать. А дома? Если работник ничего не делает, является ли это основанием для взыскания? Не придешь же к человеку домой с трудовой инспекцией и не посмотришь, чем он занимается.
Другой пример: беспилотные транспортные средства. Эти технологии уже становятся реальностью. Но у нас в стране законом запрещено движение по дорогам общего пользования беспилотных автомобилей без страхующего водителя. Вопросов очень много.
– Если кадры – наше все, то где, как и чему обучить специалистов по цифровизации?
– Посмотрим на проблему на примере обучения государственных служащих. Допустим, мы закупили 30 передвижных камер фото- и видеофиксации скоростного режима. Где мы их должны установить? По логике там, где его нарушают и где происходят ДТП. Откуда взять эту информацию? В ГИБДД нет сквозных данных по нарушению скоростного режима по всей области. Данные по ДТП с пострадавшими есть. Но мы должны установить камеру, чтобы предотвратить происшествие. Например, эта информация есть у компании Яндекс. Насколько ее можно использовать, как ее запросить, как выстроить логику, как сделать управление на основе данных? Этому чиновников учат на специальных программах профессиональной переподготовки. Уже сейчас данных очень много. И многие из них можно использовать, чтобы эффективнее управлять муниципалитетом, регионом и даже страной.
– Речь идет скорее о переобучении тех, кто уже работает?
– В основном. Мы сейчас не говорим о базовых цифровых компетенциях: что надо быть уверенным пользователем ПК или о цифровой электронной подписи. Более сложному надо обучать. В каждой отрасли есть возможность внедрить цифровые сервисы. А вторая задача – это те цифровые компетенции, которые мы должны дать нашим студентам уже сегодня, чтобы они как специалисты были востребованы завтра. Есть целый ряд технологий, которым не учат нигде. Все мы знаем про виртуальную дополненную реальность. Где этому учат? Нигде. А где взять специалистов по аналитике данных? Нигде. Сейчас, например, очень бурно развиваются нейротехнологии – управление механизмами с помощью импульсов от головного мозга, мышечных импульсов. Это активно используется в протезировании. Где этому учат? Нигде. И нам надо, чтобы каждый раз, когда мы видим новую технологию, это уже было в наших учебных учреждениях. Сегодня дополненная виртуальная реальность и нейроинтерфейсы вводятся как предмет в Политехническом колледже. Вместе с физикой и математикой. Наша задача, чтобы мы не отстали, начать обучать этих специалистов нужно уже сегодня.
– В первую очередь с такими проблемами сталкивается бизнес…
– В Новгороде есть очень сильная компания по производству компьютерных игр, и там говорят о том, что не найти специалистов. Этому нигде не учат. Эксплуатация беспилотных авиационных систем есть уже везде – в логистике, кадастре, сельском хозяйстве, военпроме. И мы начинаем всему этому обучать. Но чтобы подготовить специалиста, нужно время.
– А пандемия перевела процесс обучения, даже школьный, в дистанционный режим. И наши учителя – далеко не цифровые боги. Поневоле это и вашей проблемой стало.
– Естественно, никто не прогнозировал пандемию и переход на дистанционное обучение. Не было никакого плана. Если было бы так: «Господа, через год будет пандемия – подготовьтесь», мы бы обучили, посмотрели обеспечение техникой, выстроили бы образовательный процесс, подкорректировали бы программу. Но этого не произошло. Произошла пандемия. В школе очный учебный процесс запрещен. Остается два варианта: не учиться совсем либо учиться дистанционно. Дальше началась «пожарная» история. Учителей обучали цифровые волонтеры, сотрудники нашего министерства. Я лично ходил в школу и помогал проводить урок, показывая все элементы обучения. Были технические сложности. Потому что когда вся страна одновременно стала использовать платформы дистанционного обучения, то они не выдержали. Их создатели тоже не знали, что будет пандемия. Каналы связи и серверы были под это не выстроены. Естественно, это вызвало недовольство у учителей. И им не всегда легко разобраться в какой-то программе. А еще ЕГЭ на носу. Какой груз ответственности. Получилась стрессовая ситуация. Но, мне кажется, область достаточно хорошо из нее вышла.
– Родителей опять ожидает увлекательный квест «Запиши ребенка в 1-й класс»? Работа над ошибками была?
– Конечно. Три года подряд были сбои. И все – по разным техническим причинам: сначала зависла информационная система, потом были проблемы с сетями, потом аварийные работы на чужих серверах, которые обеспечивают межведомственное взаимодействие. Сегодня с министерством образования очень плотно работаем. Корневые причины этих проблем мы решили. Теперь будет два варианта записи в электронном виде. Когда мы все окончательно сделаем, протестируем, то пригласим родителей, чтобы они еще раз проверили. У нас это – вопрос номер один. Мы с ним засыпаем и просыпаемся.
– Какое дальнейшее развитие получит предоставление государственных, региональных и муниципальных услуг в электронном виде в нашей области?
– Назовем это концепцией зрелости услуг. Первый или нулевой уровень – это когда вы приходите в конкретный орган власти, который оказывает ту или иную услугу. Стоите в очереди, сдаете документы. Вам через месяц их возвращают и говорят, что неправильно заполнили. Сейчас такого варианта уже практически нет. Вариант второй – из дома или через МФЦ. Комплект документов проверят и вам назначат дату и время, чтобы вы пришли на следующую стадию получения услуги. За результатом тоже нужно будет прийти. Третий уровень – вы и за результатом не приходите. Он приходит к вам в электронном виде. Следующий этап, когда вы услугу в принципе не заказываете, а она вам оказывается. Например, родился ребенок, и вам необходимо свидетельство о его рождении. Зачем куда-то идти? Ведь у государства есть данные, что ребенок родился. И оно само может вам оформить свидетельство о рождении.
– Нулевым этапом можно назвать приход в поликлинику и стояние в очереди. Сейчас есть предварительная электронная запись, правда, очереди сохранились. А когда следующий этап?
– Когда мы уйдем полностью от очередей – это будет значить, что мы полностью перешли на следующую ступень цифрового развития. Очереди быть не должно. Это постулат, который должен быть в голове. Если где-то очередь, что-то работает неправильно.
– Всегда в железную логику цифры может вмешаться эффект исполнителя – обычный человеческий фактор?
– Да, конечно. Есть несколько типов вмешательства. Тип номер один: система все делает, все дает. А человек говорит: я лучше знаю, это все ерунда. То есть элемент недоверия системе. Есть элемент непонимания. Когда люди не знают, что это есть, как этим пользоваться. Есть еще луддиты – категорические противники процесса цифровизации. Мы так работали 50 лет и еще 50 хотим работать так же.
– А есть у новгородского министра цифрового развития сферы жизни, куда он сам осознанно не пускает цифровизацию?
– Конечно. У одной из моих дочерей есть запрет на домашнее использование смартфона.
– Почему?
– Когда говорят, что ребенку нужно с ранних лет знакомиться с технологиями, то все это – ерунда. К тому времени, когда ребенок вырастет, технологии будут совершенно другими, и знакомство со смартфоном ребенку ничего не даст. Это портит зрение и позвоночник, формирует привыкание. В смартфоне миллионы предложений. Это вызывает серьезную зависимость: там все яркое, цветное, бегает, прыгает, скачет, и ребенок всегда найдет то, что ему нравится. Потом ему становится не интересно читать, писать, играть в подвижные игры. И вот эта плохая цифровая трансформация не должна происходить с детьми. Когда вырастут, возникнет реальная необходимость, пусть пользуются.
Игорь СВИНЦОВ
Сергей СУФТИН /фото/
* Лудди́ты (англ. luddites) — участники стихийных протестов первой четверти XIX века против внедрения машин в ходе промышленной революции в Англии. С точки зрения луддитов, машины вытесняли из производства людей, что приводило к технологической безработице. Часто протест выражался в погромах и разрушении машин и оборудования.