Из архива писателя Никифора Мраньки: "Даже когда судили меня, говорили, что я прав"

Живущий в Башкортостане чувашский краевед, активист Вячеслав Ерохин (Ярухха Витти) привёз из Казани в Чувашский государственный исторический архив часть рукописей из личного архива писателя Никифора Мраньки (1901-1973). Записи ему передала внучка писателя.


Никифор Мранька — автор опубликованного Чувашским книжным издательством популярного многотомного эпического романа "Ӗмӗр сакки сарлака" ("Жизнь прожить — не поле перейти") о жизни чувашского крестьянства.


Мранька (Мранькка, Мораньков) родился 9 (19) июня 1901 г. в деревне Пиндиково (чув. Пилешкасси) Чебоксарского уезда (ныне Козловского района Чувашии) Казанской губернии в крестьянской семье. Окончил церковно-приходскую школу. С детства работал весельщиком, чернорабочим, матросом, грузчиком. Участник Гражданской войны (1918-1920). После войны работал лесорубом, лесосплавщиком, председателем сельсовета, инструктором ЦИК, наркомзема ЧАССР. Окончил годичные курсы киносценаристов при Институте кинематографии в Москве (1930-1931). Работал сценаристом студии "Чувашкино". Директор чувашской студии "Союзкинохроника", корреспондент республиканской газеты "Чăваш коммуни", редактор Козловской райгазеты. Публиковал очерки, фельетоны, рассказы, пьесы.



В 1928 году появилась первая драма Мраньки "Итлĕр!" (Слушайте!). В 1929 году его первая пьеса была поставлена в Чувашском театре в Чебоксарах. Мранька был членом Союза писателей СССР с 1939 года. Участвовал в войне (1941-1945 гг.).




"Был он невысокого роста, коротко постриженный, спокойный, с

феноменальной памятью. Имел прямой характер. О чём думал, о том и говорил в глаза, невзирая на ранги, не боясь никого. Искал правду, используя печать и выступая с высокой трибуны. Его за это любили, уважали, но одновременно боялись и ненавидели", — пишет в своей книге "Суд идёт!" чувашский судья и краевед Герман Ксенофонтов.



Ксенофонтов вспоминает, что "в боях Гражданской войны он [Мранька] был ранен в руку", после чего "лечился в госпитале в Самаре", а "через три месяца на долечивание был отправлен домой".



"В апреле 1921 года его вновь призвали в Красную Армию. В это время в Чувашии и Поволжье разразился страшный голод. Люди умирали целыми семьями и деревнями. Чтобы спасти родителей от голодной смерти, Мранька вернулся на родину. Его осудили за дезертирство, но вскоре выпустили по амнистии и вновь забрали в Красную Армию. Демобилизовался лишь в декабре 1922 года...", — писал Ксенофонтов.


В 1950 году Мранька выступил с критикой первого секретаря райкома партии Имуллина. Дочь Мраньки — Ираида в своих воспоминаниях писала, что её отец перед партконференцией прочитал текст своего будущего выступления жене и ей. Жена со слезами на глазах просила мужа не выступать с критикой. "Мол, ничего ты не изменишь. Пострадаешь сам, и семья тоже", — вспоминала дочь слова мамы. Но отец твёрдо решил выступить.


"Что бы не случилось, я выступлю. Если не заступлюсь за наших

крестьян, не смогу жить. Они живут нищенски. За работу в колхозе ничего не получают. Они не умирают с голоду только потому, что есть свой дом [с огородом]. Знаю, в лучшем случае меня ждёт тюрьма, в худшем — расстрел. Но меня это не страшит. Честные люди всегда были готовы умереть за народ. Наверное, моих детей объявят детьми "врага народа", не дадут учиться, но они не умрут от голода. Они без дела не сидят. Будут разбрасывать вилами навоз в колхозе. Эту работу им доверят", — такой была реакция писателя на тревожные настроения своей жены.


Из выступления Мраньки на пятой районной партконференции 11-12 февраля 1950 года:



— ... Якобы под умелым и мудрым руководством райкома наш район чуть ли не дошёл до коммунизма. Доклад изложен с такой осторожностью, как бы чего не случилось и по принципу: "Не сказать нельзя, но сказать обо всём тоже опасно". Товарищ Имуллин обошёл наиболее острые вопросы нашей жизни и деятельности, а главное — ни одним словом не обмолвился о жизни колхозников, которые выращивают хлеб, скот, но без активности которых немыслимо выполнение наших планов. Колхозников "посадили" на картошку. Именно те, которые наиболее добросовестно отнеслись к колхозному труду, остались без хлеба, а многие колхозы — без семян и фуража. Пытаешься сказать о положении колхозов и колхозников, тебя стремятся обвинить в антисоветском выступлении, как было в 1947 году. Мы забросили уборочные работы и почти исключительно занялись заготовками хлеба. Обмолот завершили, когда уже снег выпал. Всё это не могло не вызвать огромной потери урожая. Товарищ Имуллин не в меру увлёкся темпами хлебозаготовок, что у него получилось головокружение от прошлых успехов. Мы не сумели предостеречь товарища Имуллина от порочного метода руководства".


Пятого апреля 1950 года Мранька неосторожно высказался в редакции республиканской газеты "Коммунизм ялавĕ" ("Знамя коммунизма") в Чебоксарах: "Все подхалимы, трусы, боятся писать правду, критиковать руководство советских органов за недостатки. За 33 года Советской власти чувашские крестьяне питаются картошкой, хлеба на трудодни не получают, дрова таскают на себе как рабы за 15-20 километров. На фермах обессилевшие от голода коровы стоят на подвешенных верёвках".


Мранька был исключен из партии, его приговорили к 10 годам лишения свободы. В своих воспоминаниях дочь Мраньки Ираида писала, что "отец не согласился с приговором и после ареста объявил голодовку".



"Не ел 19 дней. Крестьяне Козловского района хорошо знали, почему отца посадили в тюрьму. Делегаты партконференции были за него. После его обвинения они собирали подписи о том, что он не совершил никакого преступления", — отмечала дочь Мраньки.


В 1953 году умер Иосиф Сталин. Мранька был освобождён в 1955 году. В 1956 году Верховный суд СССР прекратил дело за отсутствием состава преступления. В 1961 году писателю исполнилось 60 лет.



Дочь Ираида вспоминала, что "об отце очень мало написано при жизни и после смерти". В год своего юбилея он написал письмо Никите Хрущёву:



"Мне исполнилось 60 лет. По этому поводу достойного человека

поздравляют и отмечают. Вместо этого Чувашское книжное издательство изъяло из тематического плана мой роман на русском языке. На мой вопрос об этом директор Чувашгиза товарищ Никифоров ответил: "Об этом спросите наверху". Правление Союза писателей хотело провести литературный вечер — не разрешили. Некоторые товарищи хотели опубликовать статьи в республиканских газетах — отказали. Правление Союза писателей хотело наградить — опять не дали".


В рукописи, представленной сыном Мраньки Альбертом и внучкой Натальей, приводится цитата писателя:


"Даже тогда, когда судили меня, говорили, что я прав, но нельзя об этом говорить. И поэтому меня будут судить. Прошли с тех пор семь лет, и я снова столкнулся с теми же явлениями".


Дочь Ираида вспоминала, что "отец был репрессирован", а "у нас дома есть довоенная фотография чувашских писателей — около половины из них перед войной "исчезли".



"Отец поддерживал связь с теми, кто вернулся из лагерей и ссылки. И сейчас перед глазами встреча отца с писателем Красновым-Асли. Они вспоминали лагерные годы, дни ссылки, как удалось спастись от смерти и выжить", — писала дочь писателя.




Жизнь Никифора Мраньки — это история страны. В его произведениях — каждый этап развития этой страны.


Мранька умер в 1973 году. Он планировал продолжить свой главный роман, написать автобиографическое произведение. Но не сбылось...


Из воспоминаний бывшего редактора и переводчицы Чувашского книжного издательства Зои Романовой:


"Как-то экс-директор ЧКИ Ипполит Иванов надоумил меня заняться переводом романа "Ĕмĕр сакки сарлака" на русский язык. Я прочитала первый том чувашского текста и взялась за перевод. Успела перевести 20-25 страниц. (Они остались в архиве литературного журнала "ЛИК", где я работала в 1990-е годы.) Но потом директора уволили, и всё остановилось. Новому директору это было не нужно. С Мранькой посчастливилось познакомиться, когда он был на пенсии и приезжал в Чебоксары. Он пригласил редактора своего романа Асклиаду Соколову и меня в ресторан соседней гостиницы "Чувашия". Угощал нас обедом, пивом и ликёром. Про репрессии тогда никто не говорил. Это не было принято. Как человек был интересен, даже оригинален — зимой и летом ходил в валенках с галошами. Видимо, болели ноги. Из своей деревни в Козловском районе выезжал редко. На этом наша едва начавшаяся творческая дружба и оборвалась".


В 2018 году по инициативе активистов чувашского литературного

объединения "Шур Атӑл" (река Белая) Башкортостана были собраны деньги на новый намогильный памятник Мраньке в городе Козловке — райцентре в Чувашии. Как сообщил Вячеслав Ерохин, на призыв откликнулись свыше 200 человек, удалось собрать свыше 80 тысяч рублей. Памятник установили вместе с Союзом писателей Чувашии.


Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", не отражает позицию редакции.


Подписывайтесь на наш канал в Telegram.