Игра на выживание: как частные театральные проекты Уфы переносят пандемию

По данным сборника Росстата «Россия в цифрах — 2016», с 1992 года количество государственных профессиональных театров в стране выросло с 421 до 651, а количество посетителей достигло 38,2 млн человек. В «Концепции долгосрочного развития театрального дела в РФ на период до 2020 года» уточняется, что в России в расчете на 1 млн. жителей работает всего 3,2 театра (в Австрии — 24, во Франции — 9,6, в Великобритании — 8,9, в Италии — 5,9). По данным расследования 2016 года, в России не было ни одного государственного театра, в котором его собственный заработок превышал бы его расходы за год, при этом дотации, как правило, составляют больше половины общего объема их доходов. При этом, по данным gazeta.ru, с середины 90-х в стране появилось около 500 частных театров, правда, их посещаемость и рентабельность пока остаются вне какой бы то ни было статистики. Театральный критик Павел Руднев считает, что частные театры в России — это необходимость: — Если у театра нет альтернативы, то это либо театр самодовольный, самодостаточный, либо — никому не нужный, не амбициозный. Только когда возникает конкуренция, тогда и возникает живая театральная жизнь. Эта конкуренция очень важна, поскольку государственные театры очень страдают от госзадания, от необходимости соответствовать различным нормативным документам. По мнению Павла Руднева, частная театральная жизнь, как правило, захватывает территории, которые не замечает гостеатр, поскольку тот отстает от восприятия действительности. — Редко большой репертуарный театр заботится о 20-30-летних, в основном их аудитория — это люди старше 40 лет, респектабельная буржуазная публика. Поэтому во многих регионах частные театры занимают именно эту нишу и работают для людей, которым не важно — бархатные кресла или нет, но важно понимать, на каком свете мы живем, важен анализ современности, новые тенденции. При этом никакой помощи от государства для частных театров, по большому счету, не существует. Исключение — Петербург, где есть грантовая система для негосударственных театров. — Сказать, что система как-то развернута в сторону частников, нельзя — все равно они вынуждены выживать, часто за счет самих себя, потому что нужно платить аренду, оплачивать коммунальные услуги, как и коммерческие институции. Но за последние года три-четыре частные театры — в особенности на юге России — научились выкручиваться из этой ситуации за счет интенсивности зрительских потоков и даже немного зарабатывать. Не великие деньги, но выходить в небольшой плюс. Но эту надежду на хрупкое будущее разрушила пандемия. И хотя именно частные театры наиболее активно работали с цифровыми форматами (за исключением БДТ, у которого был проект «БДТ Digital», а репертуарные театры удовлетворились формальными решением поставленных задач либо распаковкой своих архивов, частный сектор пострадал сильнее: — Характерный пример: мэр Москвы Сергей Собянин объявил, что с августа театры могут возобновить работу. Кто первый открылся? Частный «Театр.doc». А репертуарные — сказали, что в августе они открываться не будут. Это значит, что у них деньги есть платить зарплату сотрудникам, то есть они не так уж и страдают, если не готовы открываться. При этом у частных театров никакой жировой подкладки, никакой финансовой подушки попросту нет. Поэтому многие просто закрылись — как, например, театр «18+» в Ростове-на-Дону. В Уфе независимых театральных проектов относительно немного — это «The Театр» (создан в 2013 г.), театр в гриме «De Bufo» (создан в 2015 г.), Центр драматургии и режиссуры РБ (создан в 2015 г.), также работает ряд театральных студий («Alter ego», «МТМ им. МенЯ» и др.). При этом негосударственные театры вынуждены содержать себя на собственные средства, искать и оплачивать площадки для выступлений и др., чаще всего существуя в параллельном от республиканской повестки и гостеатров мире. The Театр По мнению театроведа Дины Давлетшиной, современная российская драма, в рамках которой существует «The Театр», — это гибрид творчества екатеринбургского режиссера и драматурга Николая Коляды и веяний западноевропейского театра. — Новая драма — целое движение, которое в России появилось как калька западного течения, для развития которой к нам приезжали британские специалисты. Это направление появилось не вчера и не позавчера, но к нам, в Уфу, оно приходит как раз через «The Театр». И надо отдать должное директору театра Алсу Самигуллиной, которая пустилась в эту авантюру без поддержки извне. Она делает огромное дело, потому что при наличии профессиональных театров, в том числе НМТ и уфимского ТЮЗа, у нас, к сожалению, нет спектаклей для подростков и молодежи, которые отвечали бы их запросам. Не хочу сказать, что их нет вообще — они есть, но они говорят не на том языке, который хочет слышать эта публика. «The Театр» существует на собственные средства. Деньги, вырученные от продажи билетов, идут на развитие театра и будущие постановки. В конце 2019 года театр, который выступал на нескольких клубных площадках города, переехал в новое помещение — на ремонт собирали всем миром, в том числе — краудфандингом. Режиссер The Театра Артем Самигуллин рассказал, что в связи с пандемией театр почти полгода не работал, без спектаклей не было и гонораров для актеров. Кроме того, и для Артема, и для директора театра Алсу это был единственный заработок: — Когда все только началось, мы смотрели с некоторым оптимизмом — не думали, что это может так затянуться. Думали, что апрель посидим, а в мае начнем. Потом понимаем, что в мае не начнем, то же самое в июне и июле. Слава богу, мир не без добрых людей — наш арендодеталь пошла нам навстречу, значительно уменьшила аренду — сама позвонила, предложила сделать так до осени, чтобы мы смогли как-то пережить карантин. Но дело в том, что мы снимаем помещение в хорошем районе, и само обслуживание стоит очень дорого — какое-то время мы просто перестали за него платить. Решили, что скоро начнем снова работать — и тогда заплатим. Это все копилось и копилось, так что на данный момент, несмотря на удачный сентябрь, мы все еще расплачиваемся с долгами. По словам Артема Самигуллина, в октябре у The Театра резко упали продажи, даже учитывая, что проект и без того работал с ограничениями — вместо 90 зрителей рассадка позволяла вместить 50-60, недавняя премьера спектакля «Иллюзии» в MusicHall27 вместо ожидаемых 300 человек собрала около 100. — Сейчас мы все свои планы заморозили, потому что не знаем, что будет завтра. Думаю, что на изоляцию снова всех не посадят, но ужесточить меры еще больше — вполне могут. И люди сейчас по-другому стали относиться к массовым мероприятиям — снова всем страшно, как весной. Бизнесмены говорят, что театр нельзя считать бизнесом, потому что он никак не окупается. В этом смысле мы занимаемся очень сложным делом, и только, пожалуй, поддержка зрителей, сильная обратная связь дает нам воздух, чтобы жить дальше. Артем Самигуллин считает, что в Уфе последние пару лет происходят позитивные изменения: — Есть ощущение, что культура в городе начинает жить, появляются альтернативные площадки, интересные люди, которые решаются на какие-то проекты. Не знаю, надолго ли. Думаю, надо говорить не столько об Уфе, сколько вообще о регионах. Когда выпускаются молодые режиссеры и актеры, зачастую их не берут на работу: им не могут доверить работать в гостеатре — еще напугают завсегдатаев. И молодежь начинает создавать что-то свое, небольшое. Вся театральная Европа так живет: там уже нет неповоротливых гостеатров, куда люди каждый день приходят работать, как на завод. На договорной основе актеры и режиссеры ездят из одной страны в другую, чтобы сыграть или поставить спектакль. Очень медленно — сквозь тьму и преграды — мы все-таки к этому идем. Театр в гриме De Bufo «De Bufo» (существует с 2015 года) — это театр в гриме: именно в этом жанре труппа видит возможность выразить свой взгляд на жизнь, «используя приемы классической клоунады, совмещенной с системой Станиславского». Театровед Дина Давлетшина уточняет, что дверь для «De Bufo» открыл театр «Эндорфин» Рената Фатхиева, который работал в Уфе в жанре клоунады в 2012–2016 годах: — «Эндорфин» дверь приоткрыл, а «De Bufo» ее распахнули, взяв ориентир на чистую клоунаду, на театр Вячеслава Полунина. Конечно, «De Bufo» не могут сделать свое «Снежное шоу», которое требует зрелищных технологий. Но то, что у них получается в своих масштабах, по-моему, очень интересно. — Если бы в Уфе не было зимы девять месяцев в году, мы бы существовали только как уличный театр. Это ведь самый честный формат: прохожий может остановиться или пройти дальше. Если остановился — может заплатить столько, сколько считает нужным. Так работает система донейшена — по ней легко понять, хорошо мы сыграли или нет,директор театра Анастасия Гайнанова. Театр существует за счет выступлений. Часть выручки уходит на аренду площадки, если дело происходит не на улице (с 2019 года «De Bufo» обосновался в Арт-квадрате), часть — на зарплату актерам и в фонд будущего спектакля — на декорации, костюмы, реквизит. Кроме того, у каждого из членов труппы есть вторая работа, которая так или иначе приносит деньги в «общий котел». — Пандемию переживаем плохо, но — живем. В мае играли во дворах, чтобы зрители могли смотреть из дома. Со второй половины июня возобновили репертуарные показы — и играем до сих пор на нашей площадке в Арт-квадрате. В ближайшее время планируем продолжать работать — столько, сколько сможем. Все, что не удается собрать на аренду за счет спектаклей и студийных мероприятий, достаем из своего кармана, за счет каких-то подработок. По словам Анастасии Гайнановой, с культурным уровнем в Уфе все в порядке — но в инфополе не хватает информации об альтернативных театрах города. — Свой зритель у нас появился примерно два года назад — и у нас, и у The Театра. Стабильная аудитория — можно было выпускать спектакль и на него точно приходило определенное количество зрителей. Мне кажется, в новых театральных проектах сейчас пока нет острой необходимости: есть люди, которые работают сольно, по проектам — они находят место, актеров и ставят спектакль. Понимаете, не обязательно делать частный театр, чтобы творить. И свой зритель тут тоже найдется. Но при этом мы уже четыре года ездим на театральный фестиваль в Тулу, и я понимаю, что там мы больше раскручены, чем в Уфе. Опять же, когда мы приезжали в Питер, к нам приходил полный зал. Мы спрашивали зрителей, как они вообще нас нашли — отвечали, что увидели в анонсах что-то новое, чего еще не видели — поэтому надо сходить. У нас в регионе чаще всего наоборот: мы этого не видели — и не надо туда идти. Центр драматургии и режиссуры РБ По мнению директора Центра драматургии и режиссуры РБ Алии Яхиной, Уфа только на первый взгляд кажется закрытой для различных новаторских практик, но это не так: «спрос на интересные многосмысловые проекты — большой, дело за малым — придумай и делай». — Наш Центр был создан потому, что был конкретный спрос на услуги образовательного характера в театральной среде, инициативу поддержали участники наших проектов, в 2015 году мы уже обзавелись далеко идущими целями, и это помогает по сей день. ЦДР — исключительно частная инициатива. Существуем мы проектным методом на средства, полученные в виде гранта, федерального или регионального. В общем, это все переменно. Но отсутствие какой-либо поддержки не мешает нам реализовывать творческие проекты, некоторые из которых проводятся «за 5 копеек», а результаты неожиданно плодовиты. Планировалось, что по итогам пяти лет работы будут показаны все спектакли по пьесам драматургов ЦДР или созданных по итогам режиссерских лабораторий (более 20 постановок), но вмешался коронавирус. — Год был полон на различные события — работа идет, и нас это радует. Так, например, в Альметьевском театре состоялась лаборатория по народным музыкальным произведениям (премьера в ноябре), а весной в условиях самоизоляции худрук Центра Зиннур Сулейманов провел цикл занятий — две пьесы даровитых авторов уже ставят в театрах республики. Алия Яхина подчеркивает, что Центр переживает пандемию стойко, но нестабильность — пугает. В частности, если раньше удавалось получать гранты от различных фондов, которых хватало на реализацию больших проектов, то в этом году приходится существовать за счет собственных средств. При этом доходной части у ЦДР нет — все мероприятия бесплатны для всех участников. В планах — расширять линейку услуг, представить мастер-классы и лаборатории по хореографии, композиторскому мастерству, кино, менеджменту в сфере культуры и искусства, удерживая социальную направленность в плане доступности образования и участия в наших проектах. В целом же, по словам Алии Яхиной, рынок частных культурных инициатив в Уфе находится на стадии устойчивого становления, уже имеет свои особенности и перспективы — об этом можно судить по театральным проектам города, с которыми ЦДР находится в постоянном партнерстве (De Bufo, The Театр, МТМ имени Меня, театр-студия «Хахачу» и др.). Театр Шредингера Журнал «Театр» в сентябре провел опрос среди ряда частных театров о том, в каком состоянии находятся проекты в разных городах России. Большинство из них находятся в полузакрытом или замороженном состоянии, некоторые — закрылись. Реестр частных театральных проектов, который Министерство культуры РФ решило собрать летом этого года, пока никакой поддержки не принес — в том числе и уфимским частным проектам. Павел Руднев считает, что если ограничения из-за коронавируса продолжатся в течение следующих нескольких лет, рынок частных театров будет уничтожен: — Тот объем частных театров — 10% всего рынка — будет закрыт. Как платить аренду, если ничего не играется? Реально знаю несколько театров, которые пользуются тем, что не платят аренду. И тут либо арендодатели не будут требовать оплату аренды за месяцы пандемии, либо, когда деньги потребуют, они в какой-то момент закроются, потому что выплатить такую сумму они будут не в состоянии.