Александр Шлихтер. Судьба тамбовского революционера и ученого

Есть в северной части Тамбова улица, носящая имя Шлихтера, и одноимённая остановка общественного транспорта с таким названием тоже есть, однако далеко не все жители областного центра знают, в честь кого она названа, кем был этот человек, как сложилась его судьба, и судьба его потомков. Разобраться в этом нам поможет известный писатель и краевед Сергей Кочуков.

Из вюртембергских немцев

«Семейству Шлихтеров довелось жить в переломные, порой трагичные периоды нашей отечественной и региональной истории. Судьбы их изобилуют историями удивительными, повороты её часто весьма неожиданны, а роль в тех или иных исторических событиях далеко неоднозначна», – рассказывает Сергей Кочуков.

Это касается, прежде всего, главного героя нашего повествования – Александра Шлихтера, который 100 лет назад возглавлял Тамбовский губернский исполком, в честь него, собственно, и названа улица в городе.

Как рассказывает Сергей Кочуков, родом Александр Григорьевич был из вюртембергских немцев, дед его эмигрировал из Германии в Россию в 1818 году, и только отец в 1882 принял российское подданство.

Он родился в 1868 году в городе Лубны Полтавской губернии, отец был столяром, мать из семьи разорившихся мелкопоместных польских дворян. Молодой Александр учился в гимназии, но бросил. После сдачи гимназического курса экстерном, учился в Харьковском университете, откуда был изгнан за активное участие в студенческих волнениях. Позднее учился в Швейцарии в Бернском университете, который, по некоторым данным, тоже не окончил.

Друг Ленина

С 1891 года Александр Шлихтер – активный участник революционного движения, он – делегат 5 съезда РСДРП в Лондоне в 1907 года, где однозначно принимает позицию Ленина, работает в революционных организациях Москвы, Санкт-Петербурга, в Финляндии. В период революции 1905 года он возглавляет стачечное движение в Киеве, неоднократно подвергается арестам и ссылкам. Он становится ближайшим соратником Ленина, их связывает личная дружба. Именно в доме Шлихтеров в Выборге скрывались от охранки Владимир Ильич и Надежда Константиновна в 1906 году.

В начале 1901 года во время ссылки в городе Сольвычегорск Вологодской губернии заболел туберкулёзом лёгких, и департамент полиции разрешил ему выехать в Самарскую губернию для лечения кумысом на три месяца, срок затем был продлён впредь до выздоровления. Сотрудничал c социал-демократической газетой «Самарский Вестник»:

«Приходится удивляться гуманности тогдашних царских властей – своему злейшему политическому оппоненту, открыто призывающему к бунту, она позволяет поправить здоровье кумысом в регионе с более благодатным климатом!», – говорит Сергей Кочуков.

Учёный-революционер

Практически все дореволюционные годы свою подпольную революционную работу Александр Григорьевич совмещал с исследовательской и научной деятельностью. Будучи под надзором полиции, работал в статистическом бюро полтавского губернского земства, в ссылке в Самаре опять же с разрешения Департамента полиции получил место в земской статистике. В период ссылки в Сибирь он выезжал в этнографические экспедиции, подготовил и опубликовал многие работы, одна из которых даже отмечена премией Императорского географического общества.

Во время проживания в Швейцарии Александр Григорьевич встретился со своей будущей супругой – Евгенией Самойловной (в девичестве Лувищук). Она – также участница революционного движения, впоследствии возглавляла Музей революции УССР. В их семье было три сына – Сергей, Артемий и Борис. Февральскую революцию семья Шлихтеров встретила в ссылке в Красноярске.

«Там же их дети учились в гимназии, а старший Сергей поступил на историко-филологический факультет Московского императорского университета. Это вновь говорит о лояльности царских властей, позволявшим детям политзаключенных получать достойное образование!», – заключает краевед.

Сын сбежал на фронт

Чтобы сохранить хронологию событий жизни Шлихтеров, расскажем о старшем из сыновей – Сергее Александровиче. Разделяя в целом левые взгляды отца и симпатизируя большевикам, Сергей с началом Первой Мировой войны встал на патриотические позиции «оборонцев», посчитал своим первейшим долгом защиту Отечества. Вопреки воле отца, он со второго курса университета сбежал на фронт и стал вольноопределяющимся санитарного отряда.

Воевал достойно, не ограничивался только перевязкой и эвакуацией раненых. В июле 1915 года, в передовых окопах Сергей узнал, что неподалёку противник прорвал нашу оборону, и смог предупредить об этом соседнюю роту. Именно благодаря его сообщению наши солдаты смогли избежать окружения и плена. Сам медбрат был ранен в ногу, однако, невзирая на это, он умудрился вынести из-под обстрела настигнутого пулей офицера – командира роты. За свой подвиг Сергей Шлихтер получил Георгиевский крест (случай среди фронтовых медиков в то время уникальный).

В сентябре 1915 года узнав, что несколько десятков наших раненых остались на ничейной территории под обстрелом немцев, он вызвался вместе с двумя товарищами пойти парламентером к врагу. Эта опасная задача была выполнена, и раненые были вывезены на санитарной «летучке» в тыл. А Шлихтера за проявленную инициативу и героизм представили к медали.

Весной 1916-го Сергей вступил в команду пеших разведчиков, и вместе с ней участвовал летом в знаменитом Брусиловском прорыве. Во время одной из атак 20 июня он принял на себя командование ротой, оставшейся без офицеров, и вполне успешно справлялся с командирскими обязанностями. Сергей Александрович был не только отважным воином, но и не лишён таланта прозаика, поэта, публициста. Прибыв после ранения в дом родителей, он привёз рукописи своих фронтовых записок, которые изданы в Красноярске в 1917 году отдельной книгой «На пороге жизни» (из писем и дневников студента-санитара).

Сергей Шлихтер был похоронен в Москве на вновь открытом Братском кладбище (ныне район ст. метро «Сокол»), где с 1915 года хоронили погибших на фронте офицеров и сестёр милосердия. На его могиле был установлен обелиск, которому суждено было остаться после ликвидации кладбища в 1932 году и множества последующих реконструкций парка, единственным уцелевшим обелиском того времени. Уже в постсоветское время, не без участия живущих ныне потомков Александра Шлихтера прежний сквер советских времён преобразован в мемориально-парковый комплекс героев Первой мировой войны. Могила Сергея Шлихтера стоит под охраной государства, как памятник истории.

«Мягкий подход» к крестьянам?

Вернувшись из ссылки в Петроград, Александр Григорьевич включился в революционную борьбу, а с победой Октябрьской революции вошёл в состав первого ленинского правительства молодой Советской республики – Совнаркома, в качестве наркома земледелия, затем наркома продовольствия. Однако через неполных четыре месяца смещён с этих постов и заменен Цурюпой. Позднее направлялся для организации хлебозаготовок в Вятскую, Пермскую, Уфимскую и Тульскую губернии, а также в Сибирь и на Украину. В мае 1920 года назначен председателем Тамбовского губисполкома:

«По мнению отдельных биографов Шлихтера, обстоятельства, связанные с быстрым смещением его с высоких постов в советской республике, связаны с его мягкотелостью, со стремлением вести продовольственную работу среди крестьян мирным путём, а не репрессивными методами, – полагает Сергей Кочуков. – Отчасти, они, пожалуй, правы. Вместе с тем, документы говорят несколько об ином».

Вот, к примеру, выдержка из доклада Александра Шлихтера на губернском продовольственном совещании в Тамбове 8 августа 1920 года (буквально за две недели до восстания): «... в своей практической работой губпродком внёс расстройство в ряды кулацких элементов тамбовской деревни... Считаю нужным отметить именно эту черту работы Тамбовского губпродкома – взять в кулак кулацкий элемент, который преобладает в Тамбовской губернии, сжать его в тиски до такой степени, чтобы кулак считался с велением губпродкомовских приказов, как с чем-то таким, что является неизбежным, непредотвратимым само по себе... ».

Примерно в таких же тонах выдержана и изданная в 1920 году брошюра Шлихтера «Система продовольственных заготовок», в которой с претензией на некую научность, с опорой на опыт работы в других губерниях автор, тем не менее, оправдывает и обосновывает грабительский характер продразвёрстки. Не эта ли политика, проводимая в том числе и Шлихтером, послужила первопричиной вспыхнувшего масштабного крестьянского восстания, получившего название «антоновщина»?

Отдельные авторы ставят Шлихтера в ряд основных «подавителей» восстания тамбовских крестьян:

«Здесь позволю не согласиться с этой точкой зрения, – говорит Сергей Кочуков. – В самом начале восстания, а точнее 31 августа 1920-го, когда толпы возмущенных, ещё малоорганизованных и плохо вооруженных крестьян двигались к Тамбову, Александр Шлихтер возглавил карательный отряд из срочно мобилизованных партийцев и рабочих Тамбова и двинулся им навстречу. Однако «крестьянский сброд» не разбежался, а наголову разбил красный отряд, вынудил их командира бесславно вернуться в губернский центр».

Других свидетельств личного участия Шлихтера в военных действиях против повстанцев, либо подписания документов репрессивного характера, не имеется. Есть лишь телеграммы в Москву и обращения лично к Ленину с просьбами прислать дополнительные войска и оружие, и горячие заверения, что и с бандами Антонова покончат, и продразверстку в полном объёме выполнят.

Следует также учесть, что 1 февраля 1921 года (самый разгар восстания) Шлихтер был отозван в Москву и отправлен на работу в торгпредства в Финляндии, затем в Австрии. Последнее упоминание его фамилии в сборнике документов «Антоновщина» относится к 11 декабря 1920 года:

«Таким образом, наводнение губернии регулярными войсками, оккупация восставших уездов, пресловутые приказы №№130 и 171, угроза применения газов, и, наконец, жесточайшие репрессии против повстанцев и всего населения зоны восстания осуществлялись уже без его участия», – заключает Сергей Кочуков.

Вера в идеалы

По прошествии столетия вряд ли удастся сегодня восстановить доподлинно кем, а главное, каким был этот человек? Однако, по отдельным воспоминаниям знавших его людей, есть основания предположить, что Александр Григорьевич был убеждённым революционером, свято верившим в идеалы освобождения всех угнетённых, в безусловно светлое и счастливое будущее.

«Революция же принесла кровь, неисчислимые жертвы и страдания, хаос братоубийственной гражданской войны. А потом наступили годы насильственной коллективизации и раскулачивания, годы политических репрессий. О таком ли «светлом будущем» мечтал неисправимый революционный романтик Шлихтер? Да только ли он один?», – задаётся вопросами краевед.

Уместен вопрос, каким образом Шлихтер и члены его семьи смогли избежать арестов в годы сталинских репрессий? Ведь в 30-е годы были физически уничтожена большая часть старых революционеров-ленинцев, с кем готовилась и свершалась революция, а вот Шлихтер не попал в их число. Тогда же было расстреляно практически всё руководящее ядро тамбовского военного и партийно-хозяйственного актива периода подавления «антоновщины»: Антонов-Овсеенко, Тухачевский, Уборевич, Какурин, Райвид, Аплок и многие другие.

«Съезд расстрелянных»

В 1934 году состоялся XVII съезд ВКП(б), делегатом которого был Александр Григорьевич, и который называли не иначе, как «Съезд победителей» – ведь вся повестка съезда была посвящена успехам первой пятилетки и планам партии на вторую. В историю этот партийный форум вошел ещё и как «Съезд расстрелянных»: из 1966 делегатов съезда 1108 человек были через несколько лет арестованы, и около 900 из них расстреляны как «враги народа». И в этот раз гроза прошла мимо.

О том, что угроза ареста в годы «большого террора» просто висела над семьёй Шлихтеров ежедневно (точнее еженочно), вспоминал уже в 60-е годы младший из сыновей Борис. Ему тем более приходилось опасаться, ведь в конце 20-х его угораздило подписаться под каким-то троцкистским воззванием, и отметка об этом имелась в его партийном послужном списке:

«Пощадил ли Сталин Александра Шлихтера из-за того, что тот был видным и необходимым стране учёным, из-за того, что тот был одним из ближайших соратников Ленина? Ни то, ни другое, – говорит Сергей Кочуков. – Вновь парадокс истории? Судьба, предначертанная свыше? Пережила семья эти страшные годы, и остается только порадоваться, что пережила».

Сын – в окопах Сталинграда

Второй из сыновей Шлихтеров – Артемий Александрович, вступил в партию в 1919-м, воевал в гражданскую, был на партийной и хозяйственной работе в различных регионах страны. По отзывам современников, был талантливым, красивым, необычайно волевым и целеустремлённым, любившим и умевшим работать человеком.

С началом войны рвался на фронт, в сентябре 1941-го назначен комиссаром формировавшейся на Алтае 298 стрелковой дивизии. В составе этой прославленной части принимал участие в Ржевско-Вяземской операции зимой 1942 года, а с лета того же года воевал под Сталинградом. В январе 1943-го дивизия действовала на острие клина советских войск, разрезавших группировку Паулюса на северную и южную части, принимала участие в окончательном разгроме фашистов в Сталинграде, за что ей было присвоено звание 80-й Гвардейской.

Артемий Александрович за личное участие в боевых действиях награждён орденом Красного Знамени и медалью «За оборону Сталинграда», его именем названа центральная улица в посёлке Котлубань под Волгоградом. Полковник Шлихтер прошёл славный боевой путь от Сталинграда до Праги и Берлина, был награждён также орденами Отечественной войны I ст. и Красной Звезды, медалями за взятие Берлины и освобождение Праги.

В 1948 году он вернулся в Москву, стал преподавать политэкономию в МГУ имени Ломоносова. Он был одним из ведущих идеологов экономических реформ при Хрущёве. Его блестящие лекции в МГУ по политэкономии, по воспоминаниям многих его студентов, были одним из важнейших источников нового критического прочтения марксизма.

Кто спас роман «Мастер и Маргарита»?

Не менее интересна жизнь третьего из братьев Шлихтеров – Бориса Александровича. Владел несколькими иностранными языками, с марта 1942 года – на фронте, старший инструктор политотделов нескольких стрелковых дивизий по работе среди войск противника. Участник битвы за Сталинград, дошёл до Германии.

Вот один лишь эпизод из его боевой биографии. Четыре дня как уже завершились бои за Берлин, и Красная Армия рванула на помощь восставшей Праге, а на востоке Германии всё ещё продолжали грохотать залпы артиллерии – это не сдавался германский гарнизон города-крепости Бреслау. Сейчас это город Вроцлав в Польше. Мало кто знает, что немцы там сражались почти три месяца до последнего. Их последний комендант подписал акт о капитуляции гарнизона и сбежал, не доведя до сведения своих солдат и офицеров приказ о разоружении и сдаче в плен. До последних сопротивляющихся гитлеровцев приказ их собственного начальства довёл последний парламентёр Великой Отечественной войны, старший инструктор политотдела 181-й стрелковой дивизии Борис Шлихтер, один и без оружия явившийся в расположение немецких частей и убедивший гитлеровцев сложить оружие.

Вернувшись с фронта, Борис Шлихтер работал в главной библиотеке страны – знаменитой «Ленинке». По своей работе знаменит тем, что, будучи замом руководителя отдела рукописей, спас булгаковское наследие, прежде всего, рукопись «Мастера и Маргариты». Без него публикация великого романа, судя по всему, никогда бы не состоялась.

По словам Сергея Кочукова, из ныне живущих потомков Шлихтера есть сведения об Артемии Шлихтере, а также о его родной сестре Татьяне Эрнестовне, общественном деятеле, журналисте, она и стала одним из инициаторов реставрации памятника Сергею Шлихтеру на Братском кладбище:

«Вот такова история этой семьи, где переплелось всё: и революционная деятельность, и две мировые войны, и война гражданская, участие в общественно-политической жизни страны и активная работа на научном поприще, – заключает Сергей Кочуков. – Собственно, это и есть наша отечественная история за последние 130 лет в контексте летописи всего одной семьи».