Единая Европа против России – начало. С кем сражался князь Александр на Неве

Знамение не обмануло: Руси пришлось отражать нападения с двух сторон. Первая беда пришла с востока. Зимой 1237–1238 года на Русь нагрянула бесчисленная орда хана Батыя. Летописец говорит, словно пылающая головня прокатилась по Русской земле. Рязань, а за ней Владимир, Суздаль и десятки других городов помельче были разорены. После пятидневной осады пал и родной город Александра – Переяславль. На исходе зимы монголы подошли к Торжку, стоявшему на южных рубежах Новгородской земли. Двухнедельная осада измотала силы горожан. Ворвавшись в город, враги "иссекоша всех от мужского пола и до женска", разорили монастыри и церкви. От Торжка монголы направились к Новгороду. Продвигались по руслам замёрзших рек, грабя и убивая, "секуще людей, как траву". Пройдя по ледяной глади озёр Селигера, войско остановилось у местечка Игнач Крест. До Новгорода оставалось не более ста вёрст. Но захватчики были измотаны долгим военным походом, запас фуража в разорённой дотла стране подходил к концу. Начался апрель, ледовые дороги таяли, а впереди монголов ждал хорошо укреплённый многолюдный город. Орда повернула на юг. Новгородцы восприняли это событие как чудо. Спасённый город ликовал. Приближалась Пасха, а с ней и передышка в войне. Много русских князей полегло в сражениях с монголами: рязанских, муромских, владимиро-суздальских. Великий Князь владимирский Юрий Всеволодович погиб со всем своим потомством. Ярослав Всеволодович по старшинству занял пустующий стол во Владимире. На него и его сыновей легла забота о защите и возрождении Северо-Восточной Руси. Причём старшему из них, Александру, едва исполнилось 17 лет. Видимо, этим объясняется то обстоятельство, почему новгородцы не пришли на помощь Владимирскому княжеству и не оказали помощи Торжку: невозможно было вручить командование войском князю, который только что покинул возраст отрочества. Кроме того, среди новгородцев не было единства. Время было "нужное" (трудное), говорит летописец, и многие, пребывавшие в "недоумении и страхе", призывали "стоять о собе", то есть думали отсидеться за крепкими городскими стенами. Едва ушли монголы, на ослабевшие русские земли с запада набросились старые враги. Первой возобновила набеги Литва. Князь Ярослав под Смоленском нанёс литовцам поражение, взяв в плен их предводителя, и по договору со смольнянами посадил в городе своего наместника (1239). В поисках союзников он вступил в переговоры с полоцким князем Брячиславом. Союз был скреплён браком Александра и дочери Брячислава, тоже именем Александра. Венчались молодые в Торопце, у литовского пограничья (красноречивый знак воинственным соседям). Невеста привезла с собой местную святыню: копию с чудотворной иконы Богородицы, которую византийский император Мануил I Комнин (1118–1180) преподнёс в дар святой княгине Евфросинии Полоцкой (икона осталась в соборной церкви Торопца и с тех пор носит название Торопецкой). Затем новобрачных встречали в Новгороде. Александр устроил свадебный пир на Ярославовом дворе, и новгородцы, богатые и бедные, все пили за здравие князя и княгини. Женитьба в то время означала вступление в возраст "мужества", то есть обретение молодым человеком полной дееспособности. Отныне Александр был готов лично вести полки на защиту Русской земли. Когда свадебный шум утих, Александр отправился строить укрепления на подступах к Новгороду. В том же году был основан Городец (Старый Порхов) на реке Шелонь. Эта деревянная крепость защищала Новгород с юго-запада. Следующий, 1240 год был одним из самых тяжёлых в истории Руси. Разгрому подверглись южные княжества, Киев, "матерь городов русских", был взят и опустошён. Бедственным положением Руси сразу же воспользовалась Католическая церковь. Ещё в 1238 году папа Римский Григорий IX призвал государей Северной Европы обратить в "истинную" веру языческие племена Финляндии и Эстонии. Основной делёж территорий происходил между орденом меченосцев и Датским королевством. Швеция, которой не досталось в Прибалтике ничего, решила опередить союзников и первой откусить кусок у Новгородской земли. Папа Римский Григорий IX. Фото: Mary Evans Picture Library/Globallookpress В поход на Русь отправился достаточно крупный по тем временам отряд (около пяти тысяч человек на 100 судах) под началом Биргера Магнуссона, зятя шведского короля Эрика Эрикссона (позднее он станет последним ярлом Швеции). К шведам примкнуло некоторое количество норвежских рыцарей, а также подвластные Швеции финские племена – емь и сумь. Войско сопровождали несколько епископов, чьё присутствие должно было "освятить" грабительское предприятие, придав ему вид Крестового похода против "греческих схизматиков" (православных). В июле 1240 года шведская флотилия вошла в Неву. Возле устья Ижоры крестоносцы высадились на берег и разбили лагерь. Береговая охрана, состоявшая из местных жителей (ижорцев), немедленно дала знать Александру о приближении врага. Вслед за гонцом в Новгород явились и послы Биргера с издевательским предложением: Если можешь противиться мне, то вот, я уже здесь, пленяю землю твою. Негодование Александра было так велико, что он решил не терять времени на сбор ополчения и не посылать к отцу во Владимир за помощью. Важно было не допустить захвата врагом Ладоги. Отслужив молебен в Святой Софии и получив благословение архиепископа Спиридона, Александр выступил из города с одной только конной дружиной и новгородскими "охотниками" (добровольцами). Свою немногочисленную рать он приободрил словами псалмопевца Давида: Не в силе Бог, но в правде. Враги наши надеются на своё оружие и коней, мы же Имя Господа Бога нашего призовём! В субботу, 14 июля, отряд Александра скрытно приблизился к шведскому лагерю и произвёл разведку. Шведы ни о чём не подозревали. Следующий день, воскресенье, они надеялись провести спокойно – в молитве и отдыхе. Молниеносная атака дружины Александра и новгородского полка, предпринятая ровно в полдень, стала для них полной неожиданностью. В мгновение ока шведский лагерь пришёл в смятение. Рассыпавшись между палатками, русские рубили выбегавших оттуда неприятелей, прежде чем те успевали схватить оружие и облачиться в доспехи. Только когда шведы сгрудились возле своих кораблей, сражение приобрело более ожесточённый характер. Немало русских храбрецов, как дружинников Александра, так и простых новгородцев, отличились здесь богатырской удалью. Один из них, Гаврила Олексич, верхом въехал по сходням на корабль самого Биргера, был сброшен вниз, но, выбравшись из воды, вновь бросился в бой. Другой герой, новгородец Миша с товарищами, захватил три шведских корабля. Третий, некто Савва (в русских источниках он назван "отроком", то есть младшим дружинником из ближайшего окружения князя), подсёк топором столб златоверхого шатра Биргера, который рухнул на глазах у потрясённых шведов. Фото: Aleksandr Orlov/Globallookpress Девятнадцатилетний князь Александр геройствовал не меньше своих воинов, сражаясь в первых рядах. Летопись сообщает, что своим копьём он "возложил печать на лицо" самому королевскому зятю. Исследование останков Биргера, проведённое в 2002 году, показало, что в его правой глазнице есть характерные следы повреждений, как от холодного оружия. Ожесточённый бой кипел до вечера. Противники сходились, расходились и вновь бросались в схватку. Лишь с наступлением темноты они опустили мечи. Возобновить сражение на другой день шведы не решились – их потери были велики. Телами одних только павших знатных мужей они нагрузили два корабля, а простых воинов, говорит летописец, закопали в общей яме "без числа". И всё равно наутро на опустевшем берегу местные жители обнаружили ещё множество непогребённых тел – вероятно, из финского вспомогательного отряда. Невская битва стала одной из самых блестящих побед русского оружия. К тому же добыта она была малой кровью – в войске Александра пали всего 20 человек. Впрочем, известия русских источников не позволяют уточнить, идёт ли речь об общих потерях или только о "лучших людях", знатных новгородцах и дружинниках. Русский народ по достоинству оценил подвиг молодого князя Александра, дав ему прозвище Невский. Впервые оно упоминается во внелетописной статье под названием "А се князи русьстии" XV века (в Комиссионном списке Новгородской первой летописи младшего извода, где, кстати, Александр именуется также Храбрым). Прозвание Невский унаследовали и дети Александра Ярославича. Продолжение следует