«Мы поняли, что можем что-то менять». Программист Рустам Салаватов из Стерлитамака — о защите Куштау и современных технологиях для экоактивистов

«Удачный» телефон

— На своей странице во "ВКонтакте" вы пишите о себе: «Разбираюсь в технологиях, поддерживаю активизм, люблю снимать видео и фото, живу в Башкирии, думаю, как сделать жизнь вокруг лучше». Вы стали активистом во время событий с Куштау?

— В 2012–2013 годах я снимал фильм, помогал ребятам, но после Куштау — да, я уже был эмоционально завязан на это событие. После этого чувствовалась ответственность — мы можем что-то менять и надо что-то делать. В наших руках есть сила народного внимания. Многие люди это поняли и пытались это использовать в благих целях, чтобы решать проблемы, которые нас волновали. Но не знали, как начать, где найти единомышленников. А тут они появились. И те же подписчики появились — у меня «набежало» шесть тысяч подписчиков в Instagram после репортажа, который я вел 15 августа 2020 года с горы.

— Вы тогда заполнили информационный вакуум, и после этого новости о том, что завод по производству соды — молодец, а активисты ему мешают, кардинально поменяли риторику не в пользу завода.

— Не то чтобы я один. Мы с ребятами. Я раскидал журналистам фото, и фотография, где женщина против омоновцев, везде разлетелась. Весь эфир я вел один, потому что у других связь не работала — глушилась или что. А у меня срабатывала, поэтому 15 августа я один был в эфире, у других с этим было сложнее.

— Чем вы объясняете, что только вы смогли провести ту трансляцию? В сети писали, что вы смогли обойти глушилки сигнала на протестах.

— Да, у Собчак так заявили. Наверное, сам телефон был у меня удачный — у него была хорошая связь.

— Что за «удачный» телефон?

— Я же стартапер, занимаюсь инновационной деятельностью, многие годы участвую во всяких конкурсах, продвигаю свой проект по использованию искусственного интеллекта. И вот был конкурс в 2019 году, его проводила компания Huawei, я вышел в финал и получил в подарок телефон. Может, этот китайский телефон работал лучше и связь ловил, а другие блокировались.

«Люди пошли за Куштау»

— Это противостояние с шиханами длилось на протяжении 10 лет, но главные события стали развиваться только в августе 2020 года, так?

— Кто как считает, кто-то и двадцать лет делал что-то. Волнами было, зависело от того, как начинали давить на общественность и выводить какие-то вещи. Типа, надо Торатау [шихан в Ишимбайском районе Башкортостана, символ города Ишимбая] отдать. Потом пришел Радий Хабиров [глава Башкирии] и сказал: «Эту гору не отдам, берите другую». Люди пошли за Куштау. Такого активного противостояния, как в том году, конечно, не было никогда.

— Протест поддержали известные уроженцы Башкирии — Тем Булатов, Face, Юрий Шевчук. Получается, никто из них не знал о том, что гору собирались уничтожить почти десять лет назад?

— Шевчук давно заступался, он те же лет десять заступался, песни пел за шиханы на концертах, всегда говорил про них. Но да, много звезд подключились в эти дни и в Башкирии, и за ее пределами. Мне в личку пришло около тысячи сообщений из разных стран, из Австралии, из Нью-Йорка, татары из Филадельфии писали — и все хотели помочь.

Настолько сильный информационный шум стоял, люди привлекали всех своих друзей, кого только можно. Это чувствовалось. Тот же «Яндекс» в тренды выводил.

— Насколько важно, когда медийные личности присоединяются к активистам?

— Это было очень круто. 15 августа я весь побитый спустился с горы, мне нужно было ехать домой к семье. Боялся, что меня заберут. Мне сообщили, что [журналист и видеоблогер] Максим Шевченко хочет связаться с кем-нибудь, я пошел к нему на интервью. Расценивал это как возможность выйти на федеральный уровень — было ощущение, что мы проиграли, что нас выгнали. Хотелось, чтобы мы эту волну продолжали в информационном поле, мы же не знали, что будет 16 августа. С Шевченко я поговорил, он начал включаться во все это, потом на следующий день Максим Галкин подрубился, это тоже очень сильно зашло людям. Но это было уже 16 августа, там и Хабиров приехал.

— Что сейчас происходит с активистами, которые в августе 2020 года защищали гору? Как они живут, поддерживают общение?

— Продолжают общаться, сформировалось какое-то ядро. Люди тогда разные были, из разных групп, кто как к разным вопросам относился. Все объединились на Куштау, но дальше сложно было работать конструктивно над новыми проблемами. На первом месте были митинги против Азамата Абдрахманова [глава Ишимбайского района, которого обвиняли в разгроме лагеря протестующих], чтобы его убрали, потому что он там крушил палатки. Недавно его повысили — перевели в аппарат президента республики. Я верил, что мы сможем его снять с должности, но мы выходили раз пять, нас игнорили, каждый митинг собирал все меньше людей, волна начала спадать. А потом коронавирус, нельзя собираться.

Современные технологии

— Вы занимаетесь мониторингом состояния воздуха в Стерлитамаке. Как вы попали в этот проект?

— «Стерлитамак Дыши» начал не я, я только подключился к команде как ИТ-специалист: ставил датчики, делал сайт и т. п. Все понимали, что грязный воздух — это плохо, но смирились. Это вымученная беспомощность: «Мы же в Стерлитамаке живем, где есть завод».

Но общаясь с экологами, я понял, что дышать чистым воздухом мы должны даже в таком городе, как наш. Если воздух загрязняется предприятиями, мы должны получать компенсацию.

Предприятия должны следить за режимом неблагоприятных метеорологических условий и много чего другого делать, государство должно следить, а мы имеем право знать, чем мы дышим, мы не должны терпеть газы. Я надеюсь, что сейчас все идет к лучшему, какое-то осознание появилось.

После Куштау общественность давит так или иначе, что надо еще и чистый воздух. Вроде нам что-то обещают, что-то будут делать и делают — некоторые шаги были немыслимы еще за пару лет до Куштау. Та же программа «Чистый Воздух», которой мы добились, собрав 27 тысяч подписей онлайн и больше 18 тысяч бумажных. В будущем это должно дать нам на 20% меньше выбросов углекислого газа CO2. Сразу может не получиться сделать и воздух, и реки чистыми. Но я думаю, в этом заинтересовано само государство, чтобы люди не уезжали отсюда. И люди не должны молчать об этом, люди должны говорить о том, что им нужен воздух, и жаловаться в «Единую дежурно-диспетчерскую службу» (ЕДДС).

То есть много зависит от активности людей: зачем собственнику завода напрягаться, если они не против дышать газами у себя в городе?

— Как вы мониторите состояние воздуха? Что для этого сделали, как организовали?

— Мы поставили простые датчики, которые меряют пыль, PM 2,5. Это хорошая штука, ее используют по всему миру, в Европе, в Китае, это уже норма, как прогноз погоды. У нас еще не привыкли смотреть за качеством воздуха так же, как за прогнозом погоды, но к этому все и идет. Выходя на улицу, вы должны смотреть показатели, и если воздух грязный, то на физкультуру на улицу выходить нельзя и вообще надо меньше находиться на улице.

Еще летом мы взяли в аренду газоанализатор «ГАНК», который замеряет вещества, он стоит почти 800 тысяч рублей. Его стоимость мы разделили на несколько частей по 60 тысяч и в первые месяцы собирали с людей донаты. У каждого завода в Стерлитамаке или в Салавате есть свое маркерное вещество, по которому мы можем понять, с какого завода и какой конкретно идет выброс. Потом мы публикуем данные и надеемся, что это пойдет дальше в суды.

Наш сайт больше информационный. У нас есть очень хороший эколог Ольга Баландина, она раньше работала на Газпромнефтехимсалавате. Она знает, как все это работает, понимает, как интерпретировать ответы чиновников, как находить информацию. На сайте мы публикуем в первую очередь информацию от нее, чтобы люди все понимали. Есть карта, на которой можно посмотреть качество воздуха и понять, стоит ли на улицу выходить.

Сейчас новая точка напряжения, куда мы бросаем силы в плане защиты, — это новые заводы в зоне «Алга» между Стерлитамаком и Салаватом. Если построят, будут дополнительные выбросы. Наш эколог уже видит по документации, что там есть нестыковки. Нам, может, и хотелось бы, чтобы не было таких вредных производств, но если строятся, то пусть хотя бы под надзором, по стандартам.

— Вы еще создаете Telegram-бот. Для чего он?

— Бот есть, он позволяет вам посмотреть уровень загрязнения по датчикам. Но пока мы не можем через него принимать жалобы от людей, поэтому принимаем их в личку и там же отвечаем. Например, если воздух плохой — жалуйтесь в ЕДДС и присылайте нам номер заявки. Потом мы это прикрепляем к жалобе в Росприроднадзор и дальше.

— Вы поддерживаете связь с экоактивистами в других городах? Вдруг в каком-то городе человек захотел бы к вам присоединиться, измерять воздух, заниматься экологией?

— У нас в Стерлитамаке в январе была первая межгородская конференция по воздуху. Мы собрали активистов из Челябинска, Рязани, Омска, Москвы, Сибая. Вторая конференция состоялась в мае в Рязани, там было больше городов и активистов.

Много городов на самом деле, где есть такие же активисты, как мы, и мы с радостью общаемся и делимся информацией. Например, как общаться с органами, с Росприроднадзором, какие они шаблоны используют, что они ответили и как в этом случае действовать. Многие алгоритмы мы узнали от других городов, той же Рязани. И новые города, я думаю, будут появляться. Это должно быть нормой. Люди интересуются, просто нужен костяк из тех, кто начнет эту работу.

Про инновационное предпринимательство

— В какую сторону сейчас развиваются технологии? Они не уводят человека дальше от человека?

— На это можно смотреть по-разному. Дети сидят в смартфоне, не общаются, но при этом они находят себе новых друзей в тех же виртуальных мирах. Виртуальный мир все больше будет захватывать нашу жизнь, мы и так уже все живем по сути виртуально, нам не нужно особо встречаться, достаточно созвониться в Zoom или где-то еще и общаться.

С одной стороны, технологии призваны объединить людей, с другой стороны, разделяют нас. Но я не вижу в этом такой большой проблемы, чтобы взять и выбросить технологии.

Если посмотреть на глобальный тренд преступлений — он говорит о том, что технологии сделали нашу жизнь лучше, насилия становится меньше, преступлений становится меньше. Просто, наверное, у людей возникает больше личных кризисов от того, что они сейчас мало могут реализоваться в этом мире, что старые рабочие места исчезают. В будущем, например, не нужны будут водители такси, грузовиков, автотранспорта, все перейдет на автопилоты — куда эти люди пойдут?

И виноватыми здесь пытаются сделать как раз людей, которые занимаются технологиями. Но я больше отношусь к людям, которые верят, что технологии делают нашу жизнь лучше. Наверное, трансгуманист или техногайянист звучит слишком громко и непонятно, но какой-то симбиоз с технологиями позволяет многим обрести возможности, которых у них не было.

— Что в России происходит в плане технологий?

— В России есть запрос на инновации от государства. Но все инновационные предприниматели понимают, что в России все это сейчас тяжело, а может, даже и опасно.

— А лет через десять?

— Здесь может все легко поменяться при желании. Просто надо меньше заниматься ерундой в плане преследования предпринимателей. Для инновационных предпринимателей нужны инвесторы, а они очень пугливые, очень чувствительные к информационному фону, который есть в той или иной стране или вокруг какой-то технологии и политики, потому что они просчитывают риски на 5–10 лет вперед.

Пример гражданина

— У вас большая семья, трое маленьких детей, свой бизнес, зачем вам эта борьба? Вы же видите, что происходит с активистами в России.

— Я до Куштау и не лез в это. Казалось, что это бесполезно. После Куштау было ощущение, что можно что-то изменить, на этой эйфории держался вначале. А потом, когда втягиваешься, когда на тебя такие же люди, как ты, надеются, и ты уже в такой маленькой команде — понимаешь, что уже не можешь это не делать. Мы можем жить в лучшем мире, в лучшей России. Моим детям я показываю пример, как надо быть гражданином. Я стараюсь транслировать эти идеи у себя в Instagram, чтобы другие видели это и понимали, как можно действовать.

— Что самое трудное для вас? Как справляетесь с эмоциональным выгоранием?

— Выгорание по всем фронтам идет — хочется помогать всем. Семья страдает, но и помогает. Помогают маленькие успехи, которых мы в плане активизма добиваемся. Воздух меряешь, датчики ставишь и видишь, что это кому-то интересно и нужно. Это добавляет мотивации.

Мне нравится ощущать, что судьба мира не решена, что можно на нее влиять, что от каждого зависит — и в том числе от меня.

Я чувствую, что могу свой опыт и навыки направить на пользу. Но я понимаю, что ресурсов мало, что все проблемы я не решу никогда — нужно, чтобы другие люди включались. А с этим сложно. Все боятся, «моя хата с краю» — и вот от этого еще больше страдаешь.

В 2021 году экспедиция «7x7» побывала в пяти городах, в числе которых был и Стерлитамак. Отчет об экспедиции вы можете посмотреть по этой ссылке.