«В Крыму два непересекающихся мира»: Николай Семена – о крымской журналистике и своей работе в Киеве

Крымский журналист Николай Семена уже почти год живет на материковой части Украины после выезда из аннексированного Крыма. Работа на самом полуострове обернулась для него уголовным преследованием за «призывы к нарушению территориальной целостности России» и двухлетним условным сроком с временным запретом на публичную деятельность.


Российские следователи посчитали материал о гражданской блокаде полуострова, опубликованный на сайте Крым.Реалии в рубрике «Мнения», призывом к нарушению территориальной целостности России согласно статье 280.1 Уголовного кодекса. Николай Семена утверждает, что в своих материалах он реализовывал право на «свободное выражение мнения», а Министерство иностранных дел Украины, Госдепартамент США, Евросоюз и ряд международных организаций осудили вынесенный журналисту приговор. В первые дни 2021 года Николай Семена по приглашению ведущей Катерины Некречей вновь стал гостем Радио Крым.Реалии.




 


– Николай, уже практически год как вы переехали в Киев – и тут же началась пандемия COVID-19. Какими были ваши ожидания от 2020-го и каким он получился на самом деле?




– Главным событием года я считаю именно свой выезд из Крыма и переезд сюда на работу. Для меня это очень важно: все четыре года на полуострове я ожидал того момента, когда смогу уехать и вернуться в украинскую журналистику. Я ожидал этого, и это случилось. К счастью, моя жена тоже переехала в Киев из Крыма, хотя до этого полгода не могла последовать за мной из-за карантина. Мы живем на съемной квартире. Кстати, я получил очень большую поддержку со стороны украинского омбудсмена Людмилы Денисовой, за что очень благодарен ей лично и ее сотрудникам. После переезда из Крыма они на время выделили мне комнату в общежитии – в том числе чтобы ко мне могла перебраться жена. Но пандемия несколько нарушила эти планы.




 


– Что у вас не получилось сделать из задуманного в 2020 году?


– У меня было несколько замыслов: я хотел написать одну книгу о Крыме, другую – о своем родном селе, но журналистская работа занимает очень много времени. Для меня это разочарование, потому что я хотел в оставшееся мне время сделать как можно больше – для страны, для себя, для семьи, для коллег.




– То есть именно книгами будете активно заниматься в этом году?


– У меня есть наброски еще с крымского периода. Думаю, что в течение 2021 года я завершу работу по крайней мере над одной книгой. Я хочу проанализировать все, что случилось за эти годы с Крымом, чтобы и крымчане, и не крымчане, и украинцы, и органы власти Украины сделали вывод из трагедии, случившейся с полуостровом. Основной акцент будет на том, что произошло после 2014 года и какую роль в этом сыграли конкретные организации и личности.




– Вы продолжаете писать о Крыме, не находясь там. Это проблема?


– Конечно, это доставляет определенное неудобство, но оно чисто теоретическое. Я проработал на полуострове 20 лет и знаю его очень глубоко, со всех сторон. Сейчас у меня достаточно много источников информации в Крыму. Кроме того, очень много сведений есть в открытом доступе, на различных сайтах. Просто нужно уметь получать информацию и расшифровывать ее. Пока что это меня не подводило. Я не уехал после 2014 года, чтобы наблюдать происходящее, делать выводы и сообщать об этом в своих материалах. Однако тогда украинским журналистам перекрыли все источники информации, нас не пускали на пресс-конференции и так далее. Был список неугодных СМИ, который составили власти и распространяли среди разных предприятий и организаций. Их руководителям под страхом увольнения запрещалось предоставлять любую информацию украинским журналистам.




– Ранее вы говорили, что за вами даже следили.




– Да, на мой компьютер установили шпионскую программу. Все, что я видел и делал у себя на экране, видели и российские спецслужбы. В период между обыском и судом за мной установили наружное наблюдение. Все это было очень тяжело переносить, было сложно получать достоверную информацию. Тот человек, с которым ты встречался ради интервью, автоматически попадал под наблюдение спецслужб. Мне пришлось сменить более 20 псевдонимов: политические материалы подписывал одним именем, экономические – другим и так далее. Однако через некоторое время те, кто разбирался в журналистике и помогал спецслужбам, расшифровывали их. Стиль изложения все же очень сложно изменить.




 


– Вас подвергали открытой травле?


– На крымском телевидении обо мне выпускали различные разоблачительные материалы. Украинских журналистов выставляли врагами Крыма и врагами всех крымчан. В газетах печатали пасквили о нашей работе. Естественно, в таких условиях работать было сложно. В Киеве работать намного проще – не надо скрываться. Сейчас у меня даже больше источников информации, чем было в Крыму после 2014 года!




 


– Как, по-вашему, поменялся Крым за последние годы?




– Крымчане по большей части адаптировались к атмосфере страха, которую с самого начала нагнетает Россия в Крыму среди свободно мыслящих и не согласных с российской оккупацией полуострова. Люди понимают, как надо себя вести, чтобы выжить и сохранить себя. Что касается политики крымских властей, российских властей, она становится все более выверенной. Они рассчитывают на то, что чем большую ложь они будут применять для воздействия на крымскую аудиторию, тем больший эффект она будет иметь. Не секрет, что в Крыму низкие зарплаты, что пенсионеры еле сводят концы с концами, но российская пропаганда рисует радостную картинку. Они проводят разные праздники, фестивали – даже в период карантина. Одни крымчане привыкли к этому, другие замкнулись в себе. Это два непересекающихся мира.


– Некоторые сравнивают положение дел в крымской журналистики с советским временем. Согласны?




–  В конце 1970-х, в 1980-е годы уже считалось неэтичным в каждом номере публиковать материалы о первом лице района, области и так далее. Были определенные правила, которые делали СМИ в большей степени именно средствами массовой информации, а не средствами обслуживания власти. Если говорить о ныне действующих в Крыму СМИ, то, действительно, это худшие образцы того, что существовало в Советском Союзе. Мне это напоминает сталинский период. Сейчас крымские государственные газеты в каждом номере публикуют на первой полосе если не интервью первого лица, то его статью или репортаж о его поездке. Все это исключительно в положительном ключе: мол, все проблемы решаются сразу после приезда этого лица, либо же оно обещает выделить на ее решение огромные деньги. Все это большой блеф о деятельности власти – пузырь, который они надувают, чтобы крымчане думали, будто бы все хорошо или скоро будет. Между тем крымчане обеднели, по сравнению с украинским периодом, особенно пенсионеры. Реально большие и обеспечивающие жизнь зарплаты в Крыму получают чиновники, силовики, а также другие люди, которые служат власти.




– По вашей оценке, вызвало ли это разочарование среди самих крымчан? И насколько оно массовое?


– Конечно, люди вспоминают, как было при Украине, и если не публично, то в семьях об этом говорят. Насколько я знаю, такого очень много. Думаю, что миф о российском благополучии у большинства крымчан уже развеялся, за исключением небольшого количества людей, которые убеждены, что России надо служить, несмотря ни на какие сложности. Однако очень значительная часть разочаровалась во всем, что россияне обещали.




– Есть ли у вас прогнозы относительно Крыма в 2021 году?


– Сегодня ситуация на полуострове стабилизировалась и будет оставаться такой же, как бы ни горько это было осознавать. Все возможные изменения в Крыму связаны с изменениями в Москве. Я думаю, что в 2021 году, если в Кремль не прилетит какой-нибудь «черный лебедь», все будет так же. Так что ожидать чего-либо нового нам не следует. Украине нужно стараться использовать сложившуюся ситуацию в свою пользу.


(Текст подготовил Владислав Ленцев)