Поминальный день
Продолжаем публиковать воспоминания о жизни военной и послевоенной деревни самодеятельного автора Людмилы Коноваловой.
Автобусный парк города Шахуньи выделил дополнительные автобусы до Лужаек. Не была здесь двенадцать лет. Могилы моих родителей показала Маня.
- Считаю себя виноватой перед тётей Любой. Столько полотна у ней порезала на одежду. По возможности ухаживаю за могилами, заглаживаю свою вину, свой грех перед матерью твоей, царствие ей небесное! - истово крестится Маня.
На кладбище встретилась с троюродными сёстрами моего отца: Анной со станции Зубаньи и Настасьей - с Половинной. Анна, узнав, что я дочь Михаила Михайловича Коновалова, подбежала ко мне, упала передо мной на колени и в голос заревела.
- Вот она спасла меня и Оську от голодной смерти!
Мы стояли, обнявшись, на могиле её дочери. Я гладила её маленькую седую голову. Помню, у Анны было горе за горем. Ещё до войны старшая дочь бросилась под поезд. Долго судачили бабы в деревне, мол, молодая, красивая, жить бы да радоваться, а она из-за какого-то кобеля...
Я ничего в этом не понимала, представляя молодую, красивую, пухленькую, обиженную девчонку с распущенными русыми волосами, которая бежит, обливаясь слезами, навстречу поезду.
Много было суждений и обсуждений у деревенских баб. Станция Зубанья от нас не близко, но это происшествие всколыхнуло всю деревню Зайцево. Лишний урок для девушек. Ведь парню-то что надо? Но девушка должна себя блюсти, от неё зависит будущее семьи, здоровье детей, мир и лад.
- Если женщина умная и терпеливая, она сделает своего благоверного таким, каким хочет, - делятся женщины своим опытом и даже примеры приводят. Выйти замуж не испорченной, не обманутой - это главное, это требуется от девушки.
- Не верь парням, не поддавайся и раньше времени подол-то не подымай, - где в шутку, где всерьёз наставляли женщины. - Мотай на ус, пока мы живы. И частушку эту не забудь, - учили женщины девушек:
Ты не жми меня к берёзе,
Белу кофточку не рви.
Меня мамка подучила:
Вот как женишься, тогды.
Сидим на кладбище, вспоминаем войну. Муж Анны погиб в первом же бою - это второй удар. Но у Анны двое маленьких, надо выстоять! Через год голодно стало. Анна помогала и в нашем доме жила, а мама оглядывалась:
- Да, нам самим-то скоро нечего будет есть, если война затянется.
А война всё не кончалась. Всё вспомнилось: шёл 1943-й год. Анна с двумя сынишками, Никодимом и Осей, появилась в праздник на пороге и сразу мне, шестилетней, объяснила, что она наша родственница.
- Заходите, мама с Раей в поле.
Она молилась перед образами такими же словами молитвы, как и мама. Желала, чтоб вернулся скорей мой отец Михаил, мои братики Николай и Борис. Её сыночки тоже стояли на коленях и тоже молились. Я поверила, что после этих искренних молитв война скоро кончится.
- Голодаем мы. Голодаем. Хоть очистки картофельные, хоть что-нибудь дай, чтобы не умерли с голоду ребятишки мои, - молит меня тётя Анна.
Стоит маленький четырёхлетний Ося, босой с цыпками на ногах, и Никодим - мне ровесник, с сумой на плечах. Был большой праздник, и Анна всё кланялась, кланялась святому Иоанну Крестителю. Такой благодатью наполнилась изба!
Анна, еле живая, подошла к лоханке с пойлом для нашей коровы Пеструхи, выгребала картошку из воды и давала по очереди то одному, то другому. Они, как волчата, хватали картошку. Я с удивлением смотрела, как капала вода с руки Анны и лилась на их домотканые одёжки. Никодим и Ося не замечали, как рубашонки намокли, и ели, ели.
- Не надо, это же помои для коровы!
Поняла, что они голодны и будут есть картошку из русской печки. Сняла заслонку, взяла ухват, подхватила чугун, но тяжело. Анна сама достала из печки целый чугун варёной картошки.
Я запрыгнула на табурет, достала с полки ячник. Это уж не такой, как довоенный. Ячменная мука с картошкой на сочне ржаном. Мама испекла два ячника. В честь праздника, в честь святого Ивана Купалы. Один взяла в поле. Ведь целый день они с Раей косят. Теперь-то хлеб на лебеде, на клевере.
Соскочила с табурета, даю Анне ячник. Она заплакала, обняла меня. Картошку из чугуна они растолкали по карманам, по кошелям и ушли скорёхонько. Мама, придя с работы вечером, хватилась ячника. И картошки нет. Расстроилась, в слезах выговаривала мне:
- Мать с зари до зари в поле, а ты всё раздала. Это какая такая родственница?! Расхлебянила все двери - иди кому не лень!
Часто я раздавала из печи кашу, картошку. Свинарки, телятницы, проходя мимо нашего дома, выгребали картошку из лоханки. Тогда мама корову вечером не кормила, а поила тем, что оставалось в лоханке. Спрашивала, кого я кормила, но не ругалась так шибко, как сегодня.
Мама подоила корову и пила молоко без куска хлеба. А я сидела скукоженная, виноватая и посматривала на маму. Двенадцатилетняя сестрёнка Рая вечером уходила к тёте Сане, та делилась питанием и нам помогала. У тёти Сани в первый год войны погибли муж Василий и сын Аркадий, и она в тридцать шесть лет осталась одна. В сорок пять лет "уехала" замуж. Я плакала. Безногий солдат с тремя детьми - вот кому она посвятила свою жизнь.
Война запомнилась всем. Уже после войны меня, школьницу, мама просвещала. Дала понятие, что такое колхоз, совхоз.
В колхозе работали за трудодни и в конце года получали зерно. До войны были хорошие урожаи, у каждого колхозника закрома были полными. До войны они жили хорошо. А рабочие совхозов получали деньги. Деньги - что вода. Началась война, и им хоть по миру иди. Никаких запасов. А у нас, колхозников, житницы полные, если было много трудодней. Конечно, все голодали, и мы тоже. Никаких запасов не хватило на долгие четыре года…
Сидим мы на могиле дочери Анны, той, которая бросилась под поезд, и вспоминаем.
- Спасительница ты наша, - обнимает меня тётя Анна.
Настасья говорит:
- Господи, как хорошо жить! В колхозе и зерно, и отходы получаем, две коровы, свиньи, птица. Живём неплохо, слава тебе, Господи, двадцать шестой год без войны. Милости просим, приезжайте к нам в гости.