Баня под алыми парусами: как вырастают мечты
Севастопольский фрегат «Херсонес» оснастят алыми парусами – эта новость напомнила о том, что по морским просторам Севастополя, радуя своих пассажиров и зрителей, уже ходила яхта под алыми парусами – небольшая «Гикия», названная в честь спасительницы Херсонеса.
Куда же ушли алые паруса и что стало со сказкой, которую они дарили людям? Отвечает владелец и капитан «Гикии» Сергей Крупняков – севастопольский писатель, увлечённый древнегреческой и крымской тематикой.
– Когда узнала, что «Херсонесу» заказывают алые паруса, сразу подумала: в Севастополе такое уже было… Что вас тогда вдохновило? И где паруса сейчас?
– Это было где-то в 2002-м, когда мы строили свою яхту, 9-метровую «Гикию». Валя, жена, мне сказала: «А давай мы сделаем алые паруса. Помнишь, Серёжа, там главная мысль была в том, что если люди верят в сказку, то она осуществляется». И мы сделали на своем кораблике алые паруса.
– Сложно было делать? Где вы вообще их заказывали? Не выбирали, как Грей, среди множества оттенков?
– Нет, гриновская романтика отсутствовала – надо было быстро купить, сшить и воплотить в жизнь. Так что пошли в магазин тканей, нашли чудесную алую корейскую ткань, сравнительно недорогую. Купили где-то сто метров, и я сам сшил на машинке паруса.
– Разве для парусов не нужны особенные ткани?
– Эта ткань оказалась очень удачная, подходящая. Эти паруса живы и здоровы, и я очень благодарен корейцам за них. И другие люди тоже благодарны.
– Вы о ком-то конкретном?
– И о конкретных людях тоже. Помню, познакомился в Ласпи с одной очень интересной женщиной. У нее был тяжёлый период в жизни – она развелась с мужем и вообще потеряла веру во всё. Ей было очень плохо, и она поехала отдохнуть в надежде выйти из этого состояния. Рассказывает: «Приехала, утром открываю окно, смотрю – а там плывет корабль с алыми парусами». Это как раз мы были. Она спустилась вниз, побежала к кораблю – вот так мы и познакомились. Она попросила прокатиться, мы ее прокатили, и она была очень счастлива. И говорила, что всё потом пошло у нее на лад, когда она все это увидела и ощутила.
Мы с Валей от многих, кто был на «Гикии», слышали: «Это был самый счастливый день в нашей жизни». И тогда мы переглядывались и мысленно говорили друг другу: «А не зря мы это задумали, этот алый парус действительно чью-то мечту осуществляет, сказку воплощает в жизнь».
На «Гикии» Людмила Вертяева много раз снимала программу «Ветер странствий», про это вообще отдельно рассказывать нужно.
– Почему сейчас мы не видим у берегов Севастополя алых парусов? Когда последний раз их поднимали?
– Три года назад последний раз мы выходили в море и поднимали алые паруса. Когда поменялась ситуация и стала Россия, первое время стало сложнее выходить в море. Я помню, как регистрировал российские документы – целый год мучился с чиновниками, которые придирались ко всему. И как-то подумал: «А сколько я буду с ними время тратить?» – и постепенно отошел от этого. К тому же другие задачи появились, причем настолько мощные, ну некогда практически в море ходить. Иметь яхту – это надо все время заниматься и ею, и морским бизнесом, чтобы ее содержать и не вылететь. Это очень много задач, фактически образ жизни.
Я предлагал сотрудничать предыдущей администрации заповедника «Херсонес Таврический» – переделать «Гикию» в триеру, чтобы в Херсонесе не только архитектура древнегреческая была, но и парусник, аромат античной эпохи. Они сначала ухватились, а потом, я так понял, что у них совсем другие мысли и идеи возникли, и они это не поддержали.
– И где же теперь «Гикия», у кого?
– У нас. Но теперь она стала каравеллой. Возникла идея сделать на судне баню. Это потребовало изменить архитектуру судна, и мы нашли проект старинной каравеллы, и по нему сейчас «Гикию» переделываем. Но алые паруса решили оставить, чтобы человек, который придет на нашу каравеллу, чувствовал атмосферу старинного корабля и мечты. У меня много других дел, но это так интересно, что я сейчас практически целыми днями занимаюсь каравеллой.
– То есть шхуна превратилась в баню и стоит на приколе?
– Мы делаем полностью функциональную каравеллу, которая будет ходить в море. У меня сейчас другие серьёзные задачи, а сыну стала интересна яхта, и я думаю, может, он будет ходить в море под этими алыми парусами, но уже на каравелле.
– Что так отвлекло вас от моря?
– Литературные задачи. Начато несколько произведений, и я понял, что если брошу сейчас – это всё пропадёт. Делаю роман «Гикия», его действие разворачивается в Херсонесе. Я уже написал пьесу и киносценарий «Гикия», но понял, что это только схема произведения, а роман – более серьёзно, более глубоко. Этим и занимаюсь. Настолько интересно, что рано встаю и сразу сажусь писать. А сейчас эта идея с каравеллой очень отвлекает – приходится метаться между ними.
– Какие чувства у вас вызывает то, что алые паруса вернутся в море у берегов Севастополя?
– Это прекрасно, это здорово, что там делают алые паруса. Я думаю, они Севастополю очень даже нужны.
Грин говорил, что сказка может воплотиться, если верить. И алые паруса – это вода именно на эту мельницу. Чем больше будет романтики, чем больше будет людей с мечтой, тем больше её у нас сбудется…
Вопросы задавала Светлана Косинова
Фото из личного архива Сергея Крупнякова
Куда же ушли алые паруса и что стало со сказкой, которую они дарили людям? Отвечает владелец и капитан «Гикии» Сергей Крупняков – севастопольский писатель, увлечённый древнегреческой и крымской тематикой.
– Когда узнала, что «Херсонесу» заказывают алые паруса, сразу подумала: в Севастополе такое уже было… Что вас тогда вдохновило? И где паруса сейчас?
– Это было где-то в 2002-м, когда мы строили свою яхту, 9-метровую «Гикию». Валя, жена, мне сказала: «А давай мы сделаем алые паруса. Помнишь, Серёжа, там главная мысль была в том, что если люди верят в сказку, то она осуществляется». И мы сделали на своем кораблике алые паруса.
– Сложно было делать? Где вы вообще их заказывали? Не выбирали, как Грей, среди множества оттенков?
– Нет, гриновская романтика отсутствовала – надо было быстро купить, сшить и воплотить в жизнь. Так что пошли в магазин тканей, нашли чудесную алую корейскую ткань, сравнительно недорогую. Купили где-то сто метров, и я сам сшил на машинке паруса.
– Разве для парусов не нужны особенные ткани?
– Эта ткань оказалась очень удачная, подходящая. Эти паруса живы и здоровы, и я очень благодарен корейцам за них. И другие люди тоже благодарны.
– Вы о ком-то конкретном?
– И о конкретных людях тоже. Помню, познакомился в Ласпи с одной очень интересной женщиной. У нее был тяжёлый период в жизни – она развелась с мужем и вообще потеряла веру во всё. Ей было очень плохо, и она поехала отдохнуть в надежде выйти из этого состояния. Рассказывает: «Приехала, утром открываю окно, смотрю – а там плывет корабль с алыми парусами». Это как раз мы были. Она спустилась вниз, побежала к кораблю – вот так мы и познакомились. Она попросила прокатиться, мы ее прокатили, и она была очень счастлива. И говорила, что всё потом пошло у нее на лад, когда она все это увидела и ощутила.
Мы с Валей от многих, кто был на «Гикии», слышали: «Это был самый счастливый день в нашей жизни». И тогда мы переглядывались и мысленно говорили друг другу: «А не зря мы это задумали, этот алый парус действительно чью-то мечту осуществляет, сказку воплощает в жизнь».
На «Гикии» Людмила Вертяева много раз снимала программу «Ветер странствий», про это вообще отдельно рассказывать нужно.
– Почему сейчас мы не видим у берегов Севастополя алых парусов? Когда последний раз их поднимали?
– Три года назад последний раз мы выходили в море и поднимали алые паруса. Когда поменялась ситуация и стала Россия, первое время стало сложнее выходить в море. Я помню, как регистрировал российские документы – целый год мучился с чиновниками, которые придирались ко всему. И как-то подумал: «А сколько я буду с ними время тратить?» – и постепенно отошел от этого. К тому же другие задачи появились, причем настолько мощные, ну некогда практически в море ходить. Иметь яхту – это надо все время заниматься и ею, и морским бизнесом, чтобы ее содержать и не вылететь. Это очень много задач, фактически образ жизни.
Я предлагал сотрудничать предыдущей администрации заповедника «Херсонес Таврический» – переделать «Гикию» в триеру, чтобы в Херсонесе не только архитектура древнегреческая была, но и парусник, аромат античной эпохи. Они сначала ухватились, а потом, я так понял, что у них совсем другие мысли и идеи возникли, и они это не поддержали.
– И где же теперь «Гикия», у кого?
– У нас. Но теперь она стала каравеллой. Возникла идея сделать на судне баню. Это потребовало изменить архитектуру судна, и мы нашли проект старинной каравеллы, и по нему сейчас «Гикию» переделываем. Но алые паруса решили оставить, чтобы человек, который придет на нашу каравеллу, чувствовал атмосферу старинного корабля и мечты. У меня много других дел, но это так интересно, что я сейчас практически целыми днями занимаюсь каравеллой.
– То есть шхуна превратилась в баню и стоит на приколе?
– Мы делаем полностью функциональную каравеллу, которая будет ходить в море. У меня сейчас другие серьёзные задачи, а сыну стала интересна яхта, и я думаю, может, он будет ходить в море под этими алыми парусами, но уже на каравелле.
– Что так отвлекло вас от моря?
– Литературные задачи. Начато несколько произведений, и я понял, что если брошу сейчас – это всё пропадёт. Делаю роман «Гикия», его действие разворачивается в Херсонесе. Я уже написал пьесу и киносценарий «Гикия», но понял, что это только схема произведения, а роман – более серьёзно, более глубоко. Этим и занимаюсь. Настолько интересно, что рано встаю и сразу сажусь писать. А сейчас эта идея с каравеллой очень отвлекает – приходится метаться между ними.
– Какие чувства у вас вызывает то, что алые паруса вернутся в море у берегов Севастополя?
– Это прекрасно, это здорово, что там делают алые паруса. Я думаю, они Севастополю очень даже нужны.
Грин говорил, что сказка может воплотиться, если верить. И алые паруса – это вода именно на эту мельницу. Чем больше будет романтики, чем больше будет людей с мечтой, тем больше её у нас сбудется…
Вопросы задавала Светлана Косинова
Фото из личного архива Сергея Крупнякова