Правовая экспертиза по делу экс-мэра Пятигорска оказалась вне закона

Напомним, Ленинский районный суд города Ставрополя более полугода рассматривает уголовное дело в отношении бывшего мэра Пятигорска Льва Травнева, которому вменяют 4 эпизода превышения должностных полномочий в распоряжении землями, находящимися в горно-санитарных охранных зонах. Всего за полгода суд выслушал показания 78 свидетелей, 3 специалистов и 1 эксперта, вызванных в суд стороной обвинения. Последним свидетелем стороны обвинения в суде выступала эксперт Татьяна Лукашонок, чьи заключения вызвали много споров среди участников заседания. Поэтому, когда наступила очередь защиты предоставлять свои доказательства, адвокаты приложили немало усилий, чтобы установить неверность выводов эксперта обвинения. Заведующий кафедрой уголовно-правовых дисциплин Московского финансово-юридического университета Сергей Дубовченко вместе со своим коллегой доцентом кафедры уголовно-правовых дисциплин Московской финансово-юридической академии Александром Белавиным подготовили заключение на экспертизу Татьяны Лукашонок. Так, по мнению юристов, правовая экспертиза — это очень нераспространенная практика. Тем более Лукашонок подготовила не просто правовую судебную экспертизу — одно из ее заключений носит название «Специализированная правовая градостроительная земельная судебная экспертиза». «Когда я увидел результаты экспертизы Татьяны Лукашонок, я был шокирован. Возникло много вопросов, в том числе по определению типа экспертизы. Есть утвержденный перечень проводимых экспертиз, но ничего подобного я не нашел», — отметил Дубовченко. По его словам, такого рода комплексные экспертизы не предусмотрены приказом министерства юстиции Российской Федерации «Об утверждении Перечня родов (видов) экспертиз, выполняемых в государственных судебно-экспертных учреждениях Министерства юстиции Российской Федерации и Перечня экспертных специальностей, по которым предоставляется право самостоятельного производства судебных экспертиз в государственных судебно-экспертных учреждениях Министерства юстиции Российской Федерации». Дубовченко подчеркнул, что не существует никаких методик, которые бы могли подтвердить результаты правовой экспертизы. То есть один юрист может найти в действиях Травнева нарушения, а другой — нет. Чье субъективное мнение будет более весомым? Это может называться мнением, но считаться именно экспертизой не может. «Я с нетерпением жду завершения суда, чтобы написать статью на эту тему, потому что одно дело рассуждать об этом теоретически, другое — как суды будут воспринимать эту практику. Мое мнение, что будущего у правовой экспертизы не должно быть. Мнение специалиста может быть, но не экспертизы», — заявил эксперт. Его коллега Александр Белавин тоже остановился на недопустимости проведения правовых экспертиз. «Юридические знания не могут быть специальными, поскольку эти знания получают все студенты, в том или ином объеме, юридических вузов. Возможные возражения о том, что какие-то конкретные законы следователь может не знать, опровергаются тем, что ни один юрист не может знать все законы, для этого есть юридические справочники. В вузах же учат студентов понимать, применять, правильно толковать законы. Тем более к результатам правовой экспертизы не может относиться оценка последствий — это задача следствия, прокуратуры, суда», — заметил Белавин. Гособвинитель же отметил, что Татьяна Лукашонок, будучи экспертом, в отличие от московских специалистов предупреждалась об уголовной ответственности за заведомо ложные заключения. Но Белавин ответил, что несмотря на предупреждение, она просто высказывала свое мнение, а значит могла «добросовестно заблуждаться». «Обычно к таким экспертизам прибегают следователи, когда им не хватает достаточной совокупности доказательств. И назначение таких экспертиз преследует цель создать искусственную видимость этой совокупности», — добавил Белавин.