Ему в России мёдом намазано. Как швейцарец пчеловодом стал и жену нашёл
Он старообрядец и носит бороду. Он состоит в казачьем клубе и, надев кубанку, фланкирует шашкой. Он разводит пчёл и продаёт мёд...
Он — двухметрового роста швейцарец Беньямин Форстер, который оставил живописные Альпы ради крошечного Переславля-Залесского на Плещеевом озере. Города Александра Невского, ряпушки и частных музеев. На днях Беньямину исполнилось 47 лет. Четверть века назад, зимой, наслушавшись разговоров русских друзей (их отец Анатолий Корягин когда-то был диссидентом, а вернувшись на родину, поселился в Переславле и занялся благотворительностью, развозя на уазике-«буханке» продукты), Форстер впервые прилетел в Россию. Чтобы увидеть наконец, что это за Переславль такой между Москвой и Ярославлем. Основанный, как и белокаменная, Юрием Долгоруким. И всего на 5 лет моложе.
В XXI в. патриархальный Переславль едва ли не первым из малых городов начал развиваться по-новому. Выросли, как опята после дождя, маленькие музеи, распахнули двери модные рестораны и гостиницы. Москвичи давно облюбовали эти живописные места. А вот швейцарцев до Беньямина здесь, кажется, не было.
— Да, Швейцария красивая, природа, дороги — всё хорошо, но слишком... нормировано. Тут я могу хоть кораблик построить, хоть свинью завести. Там свободы мало, на всё нужны разрешения. Жильё очень дорогое. Люди работают, не успевая... жить. Я, например, был маляром. Здесь, когда говоришь: «Маляр», — многие морщатся, а там это хорошая профессия.
Узок их круг
Несколько лет и в Переславле Беньямин занимался строительством. Вскоре женился, купил три участка по 15 соток. В семье родились трое детей. А дома своего не было. Форстеры уехали в Швейцарию. Беньямин работал в двух местах. А в это время в России строился дом.
— Я мечтал поскорее вернуться в Россию. Но супруга после Европы уже не захотела жить в Переславле. Теперь я в её родном городе, она — в моём, в Швейцарии. Вы её понимаете? Я — нет. Здесь уже были дом, участок, мастерская. Мечтал заняться пчеловодством. Люди считали: «О, иностранец приехал с капиталом! Ему здесь легко». А я для начала приобрёл пару ульев. И оставил себе шабашку (несмотря на сложности с языком, Беньямин без труда освоил важные для российских реалий слова) — красил дома, клал плитку.
После 12 лет брака Форстер жил в Переславле один, «как цыганец-швейцарец», и всё равно не готов был бросить шабашку и русское приволье. Сейчас раз в неделю у него сеанс связи с детьми по скайпу, раз в год — поездка на родину. «Я очень семейный человек. Но найти своего человека непросто».
Ни Беньямин, ни тем более его нынешняя жена Катя (она на 8 лет моложе) никогда не думали, что могут найти друг друга на православном сайте знакомств. Катя — из семьи старообрядцев, к тому же дочь покойного митрополита РПСЦ Андриана (Четвергова). А круг знакомств в этой среде узок.
— Я была на сайте один раз и увидела фото Вениамина (под этим именем крещён немецкоговорящий швейцарец). Зашла на его страничку и не обратила внимания, что он иностранец. Отметила только, что интересный живой человек. А он написал. И поверг меня в шок. В тексте была ошибка на ошибке, даже в письменной речи чувствовался акцент, — рассказывает Катя.
— Я думал, на таких сайтах всё несерьёзно, и подобное знакомство возможно только в кино, — замечает он.
Роман швейцарского маляра и дочери старообрядческого митрополита закрутился стремительно. Вскоре они встретились в аэропорту: Беньямин летел из Москвы в Швейцарию, Катя приехала в столицу по делам. У них был только час. Они попили кофе, выяснили, что оба увлекаются сноубордом. И договорились встретиться... на Домбае. «Хотелось больше узнать друг друга, но вообще-то я сразу понял: моя женщина. Да, я шустрик!» После Домбая Беньямин пригласил Катю в Переславль и сделал предложение. «Мы познакомились в декабре, а в конце апреля на моей родине в Казани обвенчались», — поясняет Катя.
«Это мой путь»
Как Беньямин стал православным в стране католиков и протестантов — отдельная история. Когда-то священник пытался подарками заманить подростка в храм. «Я был не против подарков. Но в протестантской церкви нет ни икон, ни креста. Она такая холодная! Один раз съездил и понял: не моё. Потом много читал про разные религии. И благодаря Анатолию Корягину познакомился с православием. "Все ответы найдёшь на Афоне", — сказал мне один батюшка. Посоветовал обратиться там к монаху-немцу. И я отправился на Святую гору».
Во второй приезд на Афон Беньямин окрестился в сербском монастыре. Но о старообрядчестве не думал. Он слышал про Агафью Лыкову, но староверы представлялись ему чуть ли не сектантами. Всё изменила встреча с Катей.
— Я не пошёл за женой, а стал больше читать о старообрядцах. И тогда понял: это мой путь.
— А я и представить не могу, как бы мы жили, если б ходили в разные церкви.
В храм Форстеры ездят в Москву или Ярославль. Одно время даже думали переселиться ближе к церкви. Но Беньямин уже всерьёз увлёкся пчёлами. А какой мёд в мегаполисе?! Если он даже в Переславле «неправильный». Сейчас, когда у Беньямина не 2, а 30 ульев, он вывозит их подальше от города, на поля, где давно никто ничего не сеет и трава выше Форстера (мёд получается из 12–16 растений). Вот где рай для пчёл! Но пчеловодство не так просто, как кажется обывателю. Форстер тоже не сразу разобрался. Сколько шишек набил! «Я очень люблю Россию, но пчеловодство (в отличие от апитерапии) здесь в основном на уровне прошлого века. В Швейцарии никто не станет держать пчёл, не обучившись». Сегодня Беньямин рассказывает на выставках, что такое органический мёд. Без пестицидов и антибиотиков. Пчеловодов с таким продуктом в России меньшинство. Но понять это без анализов не сможет ни один покупатель. А ни один продавец не признается... «Думаю, большая часть в магазинах и на рынках — фальсификация: либо не мёд, либо мёд с сахаром. Здесь это большая проблема. В Швейцарии её нет. Пестициды — вопросы экологии. Антибиотики — на совести пчеловодов. И всё это нужно решать на государственном уровне».
Конкуренты-коллеги за такие высказывания Форстера не любят. Но в открытую не задевают. Разве что в соцсетях шипят. Он зла не держит. Выращивает овощи из щвейцарских семян. В прошлом году держал двух баранов, свинью, кроликов, сам доил коз. В нынешнем целиком переключился на пчёл. Даже шабашка стала не нужна. Проводит обучение для начинающих, мастер-классы и экскурсии на пасеку, изготавливает особые ульи для других. В начале декабря привозит пчёл в зимовник, а сам продаёт мёд. В соцсетях покупатели — от Питера до Владивостока. Даже в Израиль баночки уезжают. Да и «сарафанное радио» никто не отменял. Как же рад был Форстер, когда перед Новым годом швейцарское посольство в Москве заказало у него приличную партию полезного продукта! «Сейчас мёда меньше, чем заказов. Думаю, мой бонус, — что я иностранец. Был бы русский пчеловод, приехали бы вы ко мне? То-то! Но бонус надо правильно использовать. И я стараюсь. Мой мёд не только чистый, но и очень вкусный, кремовый. Вы же пробовали, понравился?»
Планов по развитию у Форстеров много (кулинарные вечеринки — один из будущих проектов). Хотя из помощников пока только Катя. Савве в январе исполнится два года. Но Веня, как зовут его друзья, уже берёт сына «на работу», а в соцсетях пишет: «замдиректора пасеки»... Сам же и песни в казачьем клубе поёт, и шашкой фланкирует, и на фестивали ездит. «Я православный и давно не чувствую себя иностранцем. Здесь уже мои корни. Может, какой-то казак у Суворова девушку в Швейцарии полюбил? Переход-то через Альпы был сложный...»