Михаил Михайлович Бахтин. 17 ноября 1895, Орёл — 7 марта 1975, Москва.                                 
Из всех фотографий самая близкая к тому, каким я его запомнил.

Весной 1970 г. Владимир Николаевич Турбин, руководитель нашего семинара по экспериментальной поэтике на филфаке МГУ, повез своих студентов в Подольск, чтобы показать «льва» и чтобы он «помахал им хвостиком». Михаил Михайлович Бахтин был (как теперь принято говорить) «культовой фигурой» в турбинском семинаре, посвященном приложениям и переложениям бахтинского наследия. Сначала мы пололи и поливали грядки во дворе подольского дома для престарелых, где в то время жили семидесятипятилетний Бахтин с женой (московскую квартиру он получил позже). Это нужно — объяснил Турбин — чтобы задобрить начальство престарелого дома и показать им значимость Бахтина. А потом в награду мы получили право на свидание с Мыслителем.

Он сидел на кровати, рядом с ним, выставив босые ноги с педикюром, сидела его жена, худенькая, похожая на птицу и так же щебетавшая. Нас было человек 10-15, семинарцев и примкнувших, но говорил, кажется, только я, забросав Бахтина вопросами по теории новеллы (о которой писал курсовую) и о его философских симпатиях. Вообще мне трудно бывает заговаривать в компании, даже не столь большой, но когда случается редкая встреча, удача которой может не повториться, меня иногда несет. Моя речевая наступательность (в основном, вопросительная), возможно, объяснялась и тем, что я старался заполнить паузу, — все другие упорно молчали.

Бахтин говорил не слишком много, но и не отмалчивался. Он признался в философских симпатиях к Максу Шелеру и Отто Больнову (Bolnow), ученику Хайдеггера. Он сказал нечто о значимости К. Маркса и Ф. Ницше и о том, что учение последнего, к счастью, не отягощено догматикой и схоластикой (возможно, это его суждение я слышал не тогда, а позднее от Турбина, вряд ли он так доверился бы студентам). Он посетовал, что в русской и советской науке теория новеллы почти не разработана, и приветствовал мой будущий вклад в нее. :) Он вспомнил в какой-то связи про серийные романы рубежа 19-20 вв. о приключениях Рокамболя и посмеялся вместе с женой над чепухой и абсурдностью тех сюжетов. Он пренебрежительно отозвался о теософии и антропософии, назвав это мистикой низшего разбора.

На вопрос, чем он занимается как ученый в последнее время, Бахтин ответил: теорией речевых жанров. Он точно так же мог бы ответить на этот вопрос и десять, и двадцать лет назад. Я ушел не очарованный и не разочарованный, но под сильным впечатлением самого факта встречи с великим человеком, который вовсе не обязан демонстрировать свое величие всякому встречному-поперечному, тем более третьекурснику.

PS. Писатель Сергей Юрьенен, мой друг и сокурсник, прокомментировал: "Слухи об этой исторической встрече дошли и до меня на Ленгорах. И о том, что Бахтин почесывал седую грудь. И о том, как вы разобрали на сувениры всю пачку его печенья «Лимонное»" ("Энциклопедия юности").

Владимир Николаевич Турбин (1927-1993), филолог, литературовед, профессор филологического факультета МГУ, автор нескольких знаменитых книг, человек редкого благородства, много сделавший для бытового благоустройства Бахтина и для распространения его идей.