Подкаст «Одни плюсы»: «На девятнадцатый день рожденья я узнал, что ВИЧ-позитивен»

Этот материал предназначен для людей старше 18 лет.
Владимир Гричишкин: Всем привет. Кроме того, что я ВИЧ-активист, я еще и студент-медик и координатор по сексуальному и репродуктивному здоровью у себя в университете — я учусь в НГУ и очень сильно этим горжусь.

Вова с детства мечтал попасть в Академгородок. Потому что родился и вырос он на Сахалине, и это место, говорит Вова, одновременно поражает своей суровой красотой и давит атмосферой российской провинции. Особенно если ты типичный отличник, олимпиадник и постепенно осознаешь себя геем.
Владимир Гричишкин: Живя на Сахалине, я достаточно долго не мог представить себе материковскую жизнь и чем я вообще хочу заниматься. И однажды на детской площадке, когда мне было лет 11, я познакомился со своей подругой, которая мне рассказала, что в суровых сибирских лесах кроме того, что есть город Новосибирск, есть еще новосибирский Академгородок. И в нем есть физико-математическая школа, в которую приглашают детей с работающими мозгами. Я тогда был очень уверен в том, что у меня мозги работают, и очень жестко загорелся идеей того, чтобы поехать туда и как-то себя реализовать. Четыре года я реально мечтал об этом. У меня были, конечно, метания, что я не буду никаким ученым, а после девятого класса пойду в музколледж на саксофониста или на звукообработчика. Но лейтмотивом оставалась наука, в частности биологическая, и мне всегда было интересно, что вообще происходит с человеком, кто он такой, этот ваш человек.
Собственно, все это привело меня к тому, что в девятом классе, продолжая мечтать о Новосибирске, я выиграл региональную олимпиаду по биологии, и меня пригласили в летнюю школу одаренных детей, которая проходила у нас на Сахалине. Туда приезжали и преподаватели из физико-математической школы, они меня заприметили и пригласили к себе. Так и осуществилась моя главная мечта детства. Самое забавное — это то, насколько я был уверен на каждом своем шагу. Вечерний ужин 1 сентября девятого класса я начал с того, что сказал: «Дорогие родители, вообще-то это мой последний год с вами. И, скорее всего, 1 сентября десятого класса я встречу не с вами». Свое 1 сентября 2015 года я встретил в Новосибирске. Окончил физматшколу и поступил на медицинский факультет НГУ.
137700
Вообще, я узнала о Вове из журнала Doxa, он дал этому изданию интервью, в котором выступил с каминг-аутом — и как человек с положительным статусом, и как гей. Почему-то моей первой мыслью о нем было: «О, а это что еще за выскочка, почему я его не знаю?» Как оказалось, не я одна так думаю — с репутацией выскочки, умника, мальчика с особенностями ему приходилось выживать и на Сахалине.
Владимир Гричишкин: Если говорить о принятии своей сексуальности, в раннем возрасте, да еще и на Сахалине, ох… Так исторически сложилось., что о моей сексуальности люди прошарили несколько раньше, чем я. В принципе, большую часть своего школьного времени я был — не очень люблю это слово, но — жертвой буллинга, потому что, например, у меня был очень высокий голос, и многие находили в этом повод для насмешки. И это активно ассоциировались с гомосексуальной ориентацией. И естественно всякие оскорбления — педик, гомосек — о себе я начал слышать довольно рано. Реально задумываться, что на самом деле мне нравятся не девочки, а мальчики, я начал лет в 11−12, то есть тогда, когда в принципе начинает проявляться какая-то сексуализация. Я понял, что с девочками я просто общаюсь, и они у меня каких-то романтических, сексуальных переживаний вообще не вызывают, а на мальчиков я как-то дольше и иначе смотрю.
Честно говоря, когда я думаю о том, каково это — быть гомосексуальным молодым человеком на Сахалине, ничего хорошего в голову не приходит. Большое везение — не сломаться и не потонуть в ненависти к себе, если гей — это самое страшное ругательство среди сверстников. Оказалось, я не так далека от реальности.
Владимир Гричишкин: К 13 годам у меня не было прям друзей, люди откровенно стремались со мной общаться — и я эту гомофобию в социуме начал усваивать. Я очень надеюсь, что моя давняя подружка это все прослушает, потому что при ней была сказана фраза: «Да я гомофоб!» То есть я, уже будучи восьмиклассником, понимая четко, что мне нравятся мальчики, на ее вопрос «Слушай, может ты гей?» ответил: «Да нет, ты что! Я! Я гомофоб!» Она тогда сказала: «Нет, чувак, ты точно не гомофоб».
Потом я понял, что мне нет смысла обманывать себя и продолжать жить в какой-то такой очень неуютной и неудобной парадигме, и я признал в себе бисексуала! Думал, что может быть когда-нибудь в моей жизни еще случится любовь к девочкам. Решил, чтобы иметь какой-то люфт нормальности, что буду бисексуалом. И в 14 лет я своей единственной подруге детства сделал каминг-аут как бисексуал. Она сказала: «Ну ничего страшного, давай мужиков обсудим!»
Время прошло, и где-то к 16 годам я понял, что я даже не бисексуал, я вполне себе полноценный гомосексуал, и смысла скрывать дальше нет, потому что есть и жестикуляция, и определенные речевые характеристики, которые меня часто выдают. Ну тогда и смысл париться вообще? Ну гей и гей — ладно.
156683
Были переживания по этому поводу, безусловно, даже когда я попал в очень френдли обстановку в Академгородке. Я старался не с каждым встречным разговаривать о своей сексуальной жизни. Но на первом курсе университета я понял, что это может быть и фишечкой даже, если я в курилке невзначай буду говорить: «Ну ты знаешь, мне нравится парень». И все такие: «Oh sheet!» И так и получалось на самом деле. Я в итоге стал в некотором роде использовать это как инструмент привлечения внимания к своей персоне. И это внимание было скорее позитивным. Так началась моя спокойная открытая жизнь. А еще через некоторое время я устал про это рассказывать, то есть это потеряло шарм каминг-аута, все эти истории про открытие себя и своего нутра стали привычными, и я подумал: «Ладно, идем дальше».
Почему мы столько говорим о сексуальности вообще и гомосексуальности в частности в подкасте про ВИЧ? Потому что мужчины, у которых бывает секс с мужчинами — одна из самых уязвимых к ВИЧ групп. С одной стороны это обусловлено более травматичными сексуальными практиками. С другой — зашкаливающий уровень стигмы по отношению к геям в российском обществе тоже не способствует сохранению ничьего здоровья. Если живешь в атмосфере ненависти, рано или поздно включаются программы разрушения и саморазрушения. И Вова как раз один из тех, кто этому саморазрушению пытается противостоять.
Владимир Гричишкин: Что я делаю?  Я их тестирую людей на ВИЧ, иногда еще на сифилис, делаю дотестовое и послетестовое консультирование, объясняю, что такое ВИЧ, как он передается, как с ним жить, и рассказываю, как важно вообще следить за своим сексуальным здоровьем, что это нужно делать и что это доступно каждому. Рассказываю, что кроме ВИЧ есть еще много заболеваний, передающихся половым путем, и они у нас могут быть буквально в сердечке и в голове, если их не лечить. Я считаю, что вещи, связанные с ВИЧ и сексуальным здоровьем — это то, о чем нужно говорить. И моя активистская функция — это как раз то, что я говорю об этом. Говорю на свою аудиторию в инстаграме, и у меня неплохо получается, как-то так.
Честно говоря, когда я узнала Вовину историю, то удивилась тому, что, образованный, интеллигентный, молодой незашоренный человек, будущий медик все равно заболевает ВИЧ? Ну то есть если такие информированные и мотивированные на здоровье люди не избегают рисков инфицирования, то что уж говорить о миллионах других людей, возможно менее осознанно подходящих к здоровью. Сам Вова говорит, что с ним сыграло злую шутку доверие к партнеру.
Владимир Гричишкин: На свой девятнадцатый день рожденья я узнал, что ВИЧ-позитивен. В голове вообще не было никакого понимания, что делать, зачем, когда. Не было понимания, что надо пойти и встать на учет в Центр СПИД, таблетки получать. Я болтался с этим не очень понятным ощущением осклизлости от себя, было ощущение, что я чем-то болен. Не было никаких особых физиологических проявлений этого. У меня не отваливался нос, я не покрывался язвами — я просто был в том же виде, в каком был и до этого, но чисто психологически мне было очень неприятно.
Я думаю, что недостаток знаний относительно ВИЧ-инфекции — это важная часть того чувства осклизлости от себя, которое у меня было, но далеко не основное. Даже если ты хорошо понимаешь себя, свою болезнь и свою биологию, это не избавляет от всего комплекса страданий, сопряженных с болезнью. Они разные и могут по-разному проявляться. На самом деле, знания — это же про теорию. И теоретически я понимал, что в этом мире есть ВИЧ-инфекция. Что она передается, если не заниматься сексом в презервативе. Но я-то ведь такой классный и умный. И школу классную окончил, и в университете классном учусь, и еще и медик. Да вы что, я же с такими в постель не ложусь, с теми, кто ВИЧ-инфекцию носит, нет! А оказалось, что это вообще-то не рабочая история, что ВИЧ-инфекцию могут передавать люди, в общем и целом, приятные, замечательные и бесконечно интересные. Не хватало, на самом деле, перехода от теории к практике. Теоретически-то все понятно.
В теории существуют методы защиты от ВИЧ-инфекции, один из них — презерватив. Теоретически понятно, как им пользоваться: есть член, есть резинка, берешь, совмещаешь, надеваешь, классно. Работает! Ты защищен! Но на практике это всегда: ой, страсть, ой так лень тянуться за презервативом, ой, я может быть пьяненький, ой, у меня денег не хватило, я не купил себе пачку «Гусарских». Частенько случается какое-то обстоятельство, которое может помешать тебе воплотить твои прекрасные знания на практике. Так и получилось в моей жизни. 
155668
К моменту, когда я заразился ВИЧ-инфекцией, я уже очень четко понимал, что ВИЧ есть, потому что в моем окружении уже появился человек, живущий с ВИЧ. Я понимал, что нужно пользоваться презервативом, и пользовался им достаточно стабильно, но меня подкупило доверие к человеку, с которым я уже до этого встречался. Это был партнер некоторой периодичности. И, собственно, от момента первой встречи до встречи, которая привела к инфицированию, прошло больше года. Мы встречались раза три, у нас был незащищенный секс, и после этого я сдавал анализы, и анализы показывали отрицательный результат. И я подумал, ну чего я буду париться. И там же еще по классике жанра все очень страстно, все очень быстро. Я думал: ну у меня же с ним уже был незащищенный секс, и все нормально, и чего мне бояться. А оказалось, было чего бояться.
И через два месяца после этого контакта он мне написал. Я подумал, что он хочет со мной снова встретиться, а оказалось, что у него обнаружили ВИЧ-инфекцию. И он мне об этом честно сообщил, спасибо ему за это. Это то обстоятельство, которое во всей этой ситуации не дает мне права его в чем-то винить или агрессировать, потому что он наверняка и сам об этом не знал. А даже если и знал, блин, мое здоровье — это моя персональная ответственность. И с ней я в определенный момент не справился. Но в конечном счете все сложилось так, как я даже не мечтал, вот серьезно, все получилось очень круто. Несмотря на то, что впоследствии пришлось пережить.
Одних известие о ВИЧ сковывает ужасом, других ввергает в депрессию. Оно и понятно, учитывая, что страха вокруг диагноза много. И хотя достоверной информации тоже много, но люди не хотят ее искать и узнавать, впадая в панику. Вова же, хоть и был растерян, решил действовать и подал заявку на Школу молодого врача, которую проводил фонд «СПИД-центр» в Москве.
Владимир Гричишкин: Буквально за день до Нового года мне пришло подтверждение: «Чувак, ты нам интересен, мы тебя берем». Я купил билеты, перед этим за день до вылета мне сказали, что мои результаты в новосибирском Центре СПИД готовы, что я их могу забирать. Я решил, что результаты заберу, а таблетки получать пока не буду, потому что это сильно затянется. Приезжаю я с этими анализами на Школу молодого врача в Москву и на Школе в первый день рассказываю: «Здрасьте, я Вова, я из Новосибирска, и кроме того, что я студент-медик, я с ВИЧ живу». Это было прямо на открытии, сидел Антон Красовский, у нас у каждого было слово, и я решил сделать такой каминг-аут. И он спросил: «А ты на терапии?» Я такой: «Нет». Он такой: «Ладно, ок, разберемся».
В общем, так получилось, что фонд «СПИД-центр» и лично его основатель Антон Красовский помогли Вове получить прописку в Московской области и получать таблетки там. Хотя я уверена, что вернувшись в Новосибирск, Вова смог бы найти поддержку и тут и получить терапию по месту жительства.
Владимир Гричишкин: И вот я здесь, с неопределяемой вирусной нагрузкой (человек, живущий с ВИЧ, приверженный к терапии, достигнувший неопределяемой вирусной нагрузки в крови, не только избегает рисков для своего здоровья в плане развития заболевания, но и становится безопасным для окружающих, в том числе для своего полового партнера — прим. Тайги. инфо), ни дня не испытывавший побочек от терапии, живу свою прекрасную жизнь. Потому что, если бы не эти прекрасные люди, я не знаю, как бы все получилось. Кроме того, что мне помогли с терапией, там на Школе мне показали, как работает активизм, и это было очень важно. Мне показали многообразие сообщества, показали, что можно делать и как делать. И это все было в атмосфере свободы, равенства, понимания, неосуждения. Это чувство было ново и было важно.
155479
И я весь такой супер вдохновленный, еще не до конца разобравшийся со своими чувствами, вернулся в Новосибирск, связался со своим другом, который волонтерил в ВИЧ-сервисной организации, и тоже начал.
О «Гуманитарном проекте» — некоммерческой организации, которая занимается профилактикой ВИЧ в Новосибирске, я рассказывала в предыдущих выпусках и статьях. Они делают гигантскую работу и чтобы новых случаев ВИЧ было меньше, и чтобы менялось отношение к тем людям, которые уже живут со статусом. По наблюдениям Вовы, отношение общества к ВИЧ-позитивным людям действительно меняется.
Владимир Гричишкин: Отношение начинает меняться. Во многом благодаря тому, что в фильмах появилась адекватная репрезентация людей, живущих с ВИЧ. Среди молодой части гей-сообщества в Новосибирске в среднем отношение к теме ВИЧ становится более адекватным. Я провожу консультации каждый день, дистанционно тестирую мужчин разных возрастов, разных социальных и культурных особенностей, я замечаю, что отношение к этой теме становится более приемлемым, и это не может не радовать. Конечно, до сих пор продолжают встречаться странные товарищи, которые начинают рассказывать чуть ли не ВИЧ-отрицательские истории или истории о том, что они вообще бы к ВИЧ-позитивным не прикоснулись, им страшно. Но если с ВИЧ-отрицателями действительно очень сложно работать, то с людьми, у которых есть страхи на эту тему, работать несколько проще. Страх — это нормальное чувство. Это чувство, которое можно проработать. И я считаю, что чем больше адекватной репрезентации в медиа, в фильмах, чем больше будет разных людей с ВИЧ, живущих с открытым лицом, тем быстрее ситуация будет меняться в лучшую сторону.
Сам Вова, по крайней мере, он так говорит, ни разу не встретился с каким-то сокрушительным осуждением в свой адрес из-за ВИЧ. Более того, именно статус в известной степени сыграл позитивную роль в его личной жизни.
Владимир Гричишкин: Одним зимним вечером страшного 2020 года мои друзья, с которыми я регулярно пью винишечко, спросили меня о том, почему же я всем этим ВИЧ-активизмом занимаюсь. На тот момент еще не было моего каминг-аут интервью и далеко не все в моем окружении знали о моем ВИЧ-статусе. И там было достаточно много новых людей. Я поначалу смутился: «Блин, где там моя любимая история про то, что это очень важно, классно и у меня есть такие друзья?» А потом подумал: «Нет, рубим правду матку». И я ответил: «Потому что я ВИЧ-позитивный, и мне это интересно. Помогаем себе — помогаем другим».
137798
И там среди этих новоявленных друзей сидел один товарищ, которого эта тема очень сильно заинтересовала. И теперь этот товарищ — мой партнер. Даже пять тысяч километров нам не помеха чувствовать, что мы чувствуем очень-очень-очень классные чувства друг к другу, любим друг друга, понимаем, и во многом я обязан этим каминг-ауту, который я сделал тогда. Так что есть позитивные моменты, есть плюсы!
А еще меня не отпускает одна деталь. В своем Инстаграме, где Вова периодически устраивает образовательные марафоны в формате вопрос-ответ про сексуальное здоровье, он пишет о себе: «Сахалин головного мозга». Значит ли это, что он хочет вернуться обратно или скучает по дому.
Владимир Гричишкин: Сахалин головного мозга — это важная отличительная черта многих островитян. Я знаю мало российских регионов, которые обладают какой-то своей региональной идентичностью и которые пытаются ее куда-нибудь нести вовне. А ведь островное положение очень много объясняет. Ты отрезан от цивилизованного мира большую часть своей жизни даже при наличии самолетов и пароходов. Плюс это место, где смешалась и японская культура, и корейская, и российская, и ты четко понимаешь, что абсолютно точно нет больше места в стране, где одинаково будут хавать борщ и кимчи. Этим можно гордиться, об этом интересно рассказывать. 
Я уже рассказал о позитивных моментах: икорочка, папоротник, кимчи, борщик, корейцы. Но при этом ты всегда чувствуешь себя частью очень грустной истории про каторги. И Сахалин — это действительно абсолютная каторга. У тебя в течение всего лета серое свинцовое небо, на котором каркают вороны — и ничего. Даже воробьев толком нет. Реально постоянно летают вороны, ты выходишь на улицу в обед или утром, и все, что ты слышишь — это «кар! кар! кар!» на этой сдохшей, сгнившей глазнице. Вокруг тебя море, и ты живешь постоянно в состоянии экзистенциального кризиса. С грустью смотришь на это закатывающееся солнышко и думаешь: «Вот когда-нибудь в моей жизни случится билет на материк. И я свалю отсюда нахрен». И так, собственно, с этим чувством я и жил до момента, когда взял билетик на материк и свалил.
140771
Раньше это была сахалинская боль, была какая-то тяга вернуться, и вообще все равно было, что там грязь, вороны, мусор и атмосфера днищенства и убогости, все равно хотелось посмотреть на море, грустное и холодное, на этих ворон и вспомнить, частью чего ты являешься. Но после того, как родители оттуда переехали, стало меньше возможностей там появляться и вместе с этим ушла тяга. Ну то есть мне там сейчас нечего делать, мне там не хорошо и не плохо. Три года назад я туда съездил, в тот поселок, в котором я вырос, и было ощущение больной и колющей ностальгии, потому что вот ты проходишь мимо музыкальной школы, где тебя воспитывала вторая мама, а тут вот ты проходишь мимо мусорок, где тебя камнями закидали, и это вызывает какие-то воспоминания. Тут ты проходишь мимо маминой работы и вспоминаешь, как ты ей шоколадки носил после школы. И я все это прочувствовал заново и понял, что мне этого достаточно. Это история не про то, что я хочу или не хочу ковырять старые воспоминания, а про то, что все, спасибо, хватит.
Это был первый выпуск второго сезона подкаста «Одни плюсы». Мы будем очень признательны, если вы напишете комментарий, скинете подкаст друзьям или поставите нам оценку на любой стриминговой платформе, где слушаете нас. Вова, как и многие другие люди, живущие с ВИЧ, участвует в информационной кампании «В твоих силах жить», которая поддержала наш подкаст. На сайте vsilah.ru вы найдете все ответы на вопросы о жизни с ВИЧ и лечении, а также сможете получить бесплатную и анонимную консультацию. А на сайте «Позитивный проводник» вы можете найти контакты Вовы и других консультантов по ВИЧ, если нуждаетесь в поддержке равных по статусу. 
Берегите себя! 
Где послушать подкаст «Одни плюсы»:
AppleCastbox Яндекс.МузыкаВКGoogle Podcast
Автор и журналист: Маргарита ЛогиноваЗвукорежиссер и композитор: Глеб ЛиманскийИллюстрации: Диана Днепр