В Севастополе вспоминают линкор «Новороссийск»
Взрыв на линкоре «Новороссийск», который на тот момент являлся флагманом Черноморского флота, произошел ночью, в 1.31 29 октября 1955 года. Трагедия унесла жизни более 800 человек, включая прибывших на помощь членов аварийных команд с других кораблей.
Накануне «Новороссийск» вернулся с празднования 100-летия обороны Севастополя и стоял на бочке № 3 в районе Морского госпиталя. Взрыв был такой силы, что насквозь пробил корпус корабля и проделал в его подводной части дыру в 150 м². Около 150–200 человек погибло сразу. Через 30 секунд раздался второй взрыв, в результате которого образовалось повреждение левого борта.
Действия командования Черноморского флота в тех условиях не были безупречными: в частности, ошибкой признается решение командующего ЧФ Пархоменко приостановить начавшуюся буксировку корабля на мелководье. Вскоре делать это было уже поздно, поскольку носовая часть корабля уже села на грунт. Роковым оказалось и промедление с эвакуацией экипажа. В 4 утра линкор начал заваливаться на левый борт, а затем перевернулся вместе с людьми.
Спустя еще несколько часов корабль полностью исчез под водой. Спасательная операция продолжалась еще несколько дней, но успеха не имела.
«Пока оставалась надежда, люди ждали вестей. Водолазы-спасатели после спуска поднимались седыми. Они слышали, как умирающие моряки «Новороссийска» пели «Варяг», – говорит историк Екатерина Алтабаева.
Запертых внутри корпуса людей слышали до 1 ноября. Однако спасти удалось буквально нескольких человек. Споры ведутся не только о том, насколько ошибочными были действия командования флота, но и о причинах взрыва.
По теме: Трагедия линкора «Новороссийск»: почему мы обязаны помнить
Повод для споров дает история линкора «Новороссийск», который до марта 1949 года носил имя «Джулио Чезаре». Он стал одним из итальянских военных кораблей, поделенных странами-союзниками после победы во Второй мировой войне. Поэтому одной из широко обсуждаемых версий гибели линкора стала диверсия со стороны итальянцев, которые так и не смогли смириться с потерей.
Официальной же признана версия о взрыве донной мины, оставшейся в бухте со времен Великой Отечественной войны. Такие мины на дне бухты находили много раз.
Директор народного медицинского музея Севастопольского военно-морского госпиталя Черноморского флота Александр Зубарев в версию о диверсантах тоже не верит.
«Это очень маловероятно. Скорее всего, это донная мина, – говорит он. – Уже гораздо позже мы с бывшим начальником госпиталя Александром Осадчим были свидетелями, как такая донная мина всплыла и дрейфовала в бухте».
Самое интересное, что за трагическими событиями 29 октября Александр Андреевич наблюдал собственными глазами. В тот момент ему было 5 лет.
«Мой папа Зубарев Андрей Васильевич в те времена был командиром электромеханической группы крейсера «Слава» (бывший «Молотов»). И как механик входил в состав аварийно-спасательной группы. Ночью 29 октября его вызвали на корабль. А жили мы в то время на площади Ластовой, на Корабельной стороне. Папа ушел, а мы с мамой выскочили из дома и побежали туда, где идет спуск на угольную стенку, стояли там и наблюдали за происходящим. Все увиденное я помню так, словно это происходило совсем недавно – видимо, сказался стресс. Угрюмое утро, днище корабля с пробоиной – все это мы хорошо могли рассмотреть. Вокруг плавало очень много предметов, какие-то обломки, оказавшиеся в воде матросы... И все это освещали прожектора других кораблей».
С отцом Александра Андреевича, к счастью, ничего не случилось, хотя это можно считать почти чудом.
«Когда корабль переворачивался, отец находился на его юте вместе с курсантами, проходившими на «Новороссийске» стажировку. Но он выплыл и вернулся на свой корабль. После этого они на баркасе ходили по бухте и вылавливали людей, оказавшихся в холодной воде», – говорит Зубарев.
Погибшие, тела которых удалось достать, были похоронены частично на кладбище Коммунаров, частично на Братском кладбище. Однако большая часть жертв трагедии так и не была захоронена. Сегодня катер командующего Черноморским флотом направился к месту гибели "Новороссийска" . Над местом, ставшим братской могилой, были спущены на воду цветы. Вечная память всем, кто погиб в тот хмурый осенний день 1955 года.
Ольга Смирнова
Накануне «Новороссийск» вернулся с празднования 100-летия обороны Севастополя и стоял на бочке № 3 в районе Морского госпиталя. Взрыв был такой силы, что насквозь пробил корпус корабля и проделал в его подводной части дыру в 150 м². Около 150–200 человек погибло сразу. Через 30 секунд раздался второй взрыв, в результате которого образовалось повреждение левого борта.
Действия командования Черноморского флота в тех условиях не были безупречными: в частности, ошибкой признается решение командующего ЧФ Пархоменко приостановить начавшуюся буксировку корабля на мелководье. Вскоре делать это было уже поздно, поскольку носовая часть корабля уже села на грунт. Роковым оказалось и промедление с эвакуацией экипажа. В 4 утра линкор начал заваливаться на левый борт, а затем перевернулся вместе с людьми.
Спустя еще несколько часов корабль полностью исчез под водой. Спасательная операция продолжалась еще несколько дней, но успеха не имела.
«Пока оставалась надежда, люди ждали вестей. Водолазы-спасатели после спуска поднимались седыми. Они слышали, как умирающие моряки «Новороссийска» пели «Варяг», – говорит историк Екатерина Алтабаева.
Запертых внутри корпуса людей слышали до 1 ноября. Однако спасти удалось буквально нескольких человек. Споры ведутся не только о том, насколько ошибочными были действия командования флота, но и о причинах взрыва.
По теме: Трагедия линкора «Новороссийск»: почему мы обязаны помнить
Повод для споров дает история линкора «Новороссийск», который до марта 1949 года носил имя «Джулио Чезаре». Он стал одним из итальянских военных кораблей, поделенных странами-союзниками после победы во Второй мировой войне. Поэтому одной из широко обсуждаемых версий гибели линкора стала диверсия со стороны итальянцев, которые так и не смогли смириться с потерей.
Официальной же признана версия о взрыве донной мины, оставшейся в бухте со времен Великой Отечественной войны. Такие мины на дне бухты находили много раз.
Директор народного медицинского музея Севастопольского военно-морского госпиталя Черноморского флота Александр Зубарев в версию о диверсантах тоже не верит.
«Это очень маловероятно. Скорее всего, это донная мина, – говорит он. – Уже гораздо позже мы с бывшим начальником госпиталя Александром Осадчим были свидетелями, как такая донная мина всплыла и дрейфовала в бухте».
Самое интересное, что за трагическими событиями 29 октября Александр Андреевич наблюдал собственными глазами. В тот момент ему было 5 лет.
«Мой папа Зубарев Андрей Васильевич в те времена был командиром электромеханической группы крейсера «Слава» (бывший «Молотов»). И как механик входил в состав аварийно-спасательной группы. Ночью 29 октября его вызвали на корабль. А жили мы в то время на площади Ластовой, на Корабельной стороне. Папа ушел, а мы с мамой выскочили из дома и побежали туда, где идет спуск на угольную стенку, стояли там и наблюдали за происходящим. Все увиденное я помню так, словно это происходило совсем недавно – видимо, сказался стресс. Угрюмое утро, днище корабля с пробоиной – все это мы хорошо могли рассмотреть. Вокруг плавало очень много предметов, какие-то обломки, оказавшиеся в воде матросы... И все это освещали прожектора других кораблей».
С отцом Александра Андреевича, к счастью, ничего не случилось, хотя это можно считать почти чудом.
«Когда корабль переворачивался, отец находился на его юте вместе с курсантами, проходившими на «Новороссийске» стажировку. Но он выплыл и вернулся на свой корабль. После этого они на баркасе ходили по бухте и вылавливали людей, оказавшихся в холодной воде», – говорит Зубарев.
Погибшие, тела которых удалось достать, были похоронены частично на кладбище Коммунаров, частично на Братском кладбище. Однако большая часть жертв трагедии так и не была захоронена. Сегодня катер командующего Черноморским флотом направился к месту гибели "Новороссийска" . Над местом, ставшим братской могилой, были спущены на воду цветы. Вечная память всем, кто погиб в тот хмурый осенний день 1955 года.
Ольга Смирнова