Скандал вокруг фильма Кончаловского вскрыл глубокую проблему России

Режиссёр Андрей Кончаловский снял свою картину «Дорогие товарищи!» — о расстреле рабочих в Новочеркасске в 1962 году — с номинаций премии кинокритиков «Белый слон» из-за её политизации. Читайте об этом здесь.

Дело в том, что в середине марта экспертный совет премии решил заявить оппозиционного политика Алексея Навального в номинации «Событие года» из-за его фильмов-расследований. В результате из состава соучредителей премии вышла Гильдия киноведов и кинокритиков.

Кончаловский объяснил отказ от участия в премии тем, что номинация расследования Навального — это политический акт. «Это как если бы передовая статья в газете «Комсомольская правда» получила премию по литературе», — пояснил он.

Примечательно, что ранее схожая ситуация произошла в Новосибирске, где учёные решили засекретить доклад об экологии в городах РФ, сделанный по данным из открытых источников, чтобы не создавать «бомбу накануне выборов» и не политизировать науку.

Эти факты могут свидетельствовать о политическом и идейном расколе в российском обществе. Но так ли это?

Навальный лучше ВГТРК?

За оценкой действий экспертов кинопремии «Белый слон» ForPost обратился к кинокритику, продюсеру Андрею Василенко. Он отметил, что в принципе включение публицистического фильма-расследования в премию возможно, но её политизация недопустима.


«В данном случае имеет место политический подтекст. Включение фильмов-расследований возможно. Например, на «Оскаре» есть публицистические проекты и документальные фильмы. Вопрос в том, почему это сделано именно сейчас на «Белом слоне». Имеет место явный политический подтекст. Если включать фильмы Алексея Навального, то, наверное, надо включать и другие фильмы. Я, например, далеко не поклонник ВГТРК, но там есть журналисты, которые снимают достойные расследования, может, про другое, даже про оппозицию.

Надо ставить другое мнение, чтобы это не выглядело ангажировано. Вся ситуация с Навальным, конечно, провоцирует внимание к его работам, но, на мой взгляд, такие вещи надо уравновешивать», — высказал мнение критик.


Это испуг

Политолог Дмитрий Орешкин в разговоре с ForPost предположил, что история с секретным докладом об экологии и отказом Кончаловского от премии говорит не о политизации общества, но об испуге из-за сложной политической ситуации в стране.


«Я бы назвал это каким-то воспалением или некоторой истерикой, что ли. Даже упоминать имени Навального нельзя. Это значит, что власть его как-то переоценивает. Сам Кончаловский, когда отказывался от премии, не назвал Навального по имени. Он сказал, что эта премия политизирована, хотя я не вижу в этом большой политизации. Действительно, кино снято чрезвычайно успешно, и имели право эти люди принять такое решение. Собственно говоря, и Кончаловский тоже имел право отказаться.

Проблема упирается в личность Владимира Путина, потому что он, видимо, очень зол на Навального, и те, кто улавливают веяния с Олимпа, понимают, что их карьера и статус, допуск в высшие слои сильнейшим образом зависят от их заявлений», — высказал предположение Орешкин.


При чём тут Донбасс?

В середине февраля стало известно заявление Путина, сделанное на встрече с главредами СМИ РФ. Президент сказал:


«Донбасс мы не бросим. Несмотря ни на что».


В последние недели на территории соприкосновения ДНР и Украины участились обстрелы, из-за чего многие стали говорить об усилении конфликта, в который может быть втянута Россия.

В частности, политик Захар Прилепин сказал, что готов отправиться на Донбасс, если ДНР «даст знак». Депутат Госдумы Андрей Козенко также заявил о желании воевать за непризнанную республику.

Вместе с тем МИД РФ раскрыл, что НАТО наращивает военную мощь на границе с Россией, а замминистра информации ДНР высказался, что наступление Украины ожидается в середине апреля.

По мнению политолога Орешкина, из-за этого президент Путин находится в крайне сложной ситуации.


«У него, видимо, тяжёлый момент, потому что ему приходится принимать очень ответственное решение в условиях довольно узкого коридора возможностей. Украинская история. Сейчас все охотно обсуждают, будет война или нет. Это легко так говорить, а ведь и начать войну — это большой риск, и не начинать войну — тоже, ведь, значит, тебя кто-то будет считать слабаком.

Он себя завёл в такую кризисную ситуацию, в которой напряжённо себя чувствует, и, соответственно, вся челядь вокруг старается ему угодить и, во всяком случае, боится его обидеть, чтобы под горячую руку не попасть. Это не политизация, это испуг от того, что исходит сверху», — проанализировал политолог.


Общество в истерике

Орешкин отметил, что это отражается и на обычных людях, которые стали нетерпимыми к другому мнению.


«Происходит истеричное остервенение. С одной стороны, учителя на детей орут из-за того, что те что-то про Навального говорят. Можно же школьникам сказать: «Ну что вы на этом Навальном зациклились?» Но орать на них из-за этого, угрожать… Это следствие того, что учитель или директор школы боится, что проблема пойдёт вверх и у них будут неприятности.

То же с болезнью Навального: почему бы не пригласить медиков? По закону он имеет право за свои деньги пригласить врача. Ну выяснится, что он болен, или не выяснится. Нет. Нельзя. Потому что начальники тюрьмы боятся, что им холку надерут, и, наверное, надерут, что самое важное.

И все ходят в таком вздрюченном состоянии, даже не знаю, как вежливо это назвать. И это проявляется везде: и в стилистике обсуждений материалов в YouTube, и в других дискуссиях», — высказал мнение собеседник ForPost.


Перемен?

За комментарием общественных настроений в РФ ForPost обратился к политологу Екатерине Шульман.


«Примерно начиная с середины 2018 года доля тех, кто считает, что необходимы перемены, начинает превосходить долю тех, кто считает, что важнее стабильность. Одновременно внутри той части, что считает, что изменения важнее стабильности, начинает расти доля тех, кто выступает за радикальные изменения, — рассказала она.


Тем не менее, по её словам, люди по-прежнему нетерпимы к насилию, как со стороны государства, так и со стороны оппозиции. Однако политизация россиян заметна.


«Жили-были кинематографисты, вручали премии друг другу. В этом не было политического аспекта, а тут он взял и появился. Жили-были академики, замеряли качество воздуха. Это тоже имело их сугубо частный академический интерес. Теперь это стало предметом общественных волнений. Академики, в свою очередь, опасаются, что они как-то пострадают в этом замесе», — сказала Шульман.


Она отметила, что измерить политизацию сложно, ведь при опросах каждый понимает под политикой разные вещи, но если задать вопрос: «Готовы ли вы принимать участие в протестных акциях, если они у вас будут происходить?» или «Ожидаете ли вы, что в вашей местности что-то может такое начать происходить?» — то политизация видна, отметила эксперт.


«Возможно, великим толчком к политизации было то, что мы называем теперь задним числом крымским консенсусом. Тогда общество оказалось выведено из предыдущего своего сна, оказалось озабочено внешней политикой: Украиной, Крымом — а потом обратно не заснуло, но стало интересоваться и внутриполитическими вопросами, причем начиная с 2017-го года все больше и больше», — рассказала Шульман.


Люди хотят решать

Она объяснила, что «мифический миллион» человек, который должен выйти на улицу, вопреки распространённому мнению ждать не нужно, чтобы понять, что общество политизировано, потому что этот процесс проявляется скорее как «хаотичное на первый взгляд бульканье по разным поводам в разных местах»:


«Где-то против сноса протестуют, где-то об экологии тревожатся, где-то школу свою защищают, а где-то хотят баллотироваться в городскую думу, а их не пускают, и люди выходят по этому поводу».


Политическая система, которая заботится о самосохранении, пока противостоит этому процессу, объяснила эксперт:


«Система пытается это где-то гасить, где-то уводить в сторону, где-то договариваться — чаще, чем мы полагаем. В локальных протестах людям идут навстречу. Пример этому мусорные и городские протесты — там с людьми соглашаются и не сносят, не строят, не копают соду на священной горе Куштау и какими-то еще иными методами гасят конфликт».


Шульман рассказала, что общественная дискуссия без насилия — это нормальное явление. В здоровом обществе никогда не прекращаются обсуждения, и на определённом этапе это приводит к желанию людей влиять на происходящее:


«Через некоторое время это приводит к тому, что люди начинают хотеть от своих обсуждений какого-то результата. Говоря языком политологии, они хотят конвертации своей озабоченности в политическое влияние. Они хотят, чтобы те проблемы, которые их волнуют, также волновали лиц, облеченных властью; чтобы это приводило к решениям, на которые можно было как-то повлиять.

Это следующий шаг политизации. Мы давно уже там».


Читайте по теме: В России могут повториться репрессии 1930-х годов?

Семён Гринберг