Владимир Гарцунов: «Если у меня большие уши, как у Адама Драйвера, разве я не могу играть героев?»

Актер Владимир Гарцунов родился в небольшом закрытом городке в Башкортостане, переехал в Москву с мечтой сниматься в кино, и, действуя вопреки, спустя пять лет заполучил одну из главных ролей в комедийном сериале «Трудные подростки» — и вместе с ней признание зрителей и новые предложения. В профессии Гарцунов хочет разрывать стереотипные представления о собственной внешности, быть русским Адамом Драйвером и не сбавлять обороты, снимаясь 300 дней в году. Мы поговорили с артистом к премьере проекта «14+ Продолжение», где он исполнил одну из ролей, и узнали, когда ему надоело играть гопников и подростков, как он попал в «Трудных» и что помогало не опускать руки на пути к своей мечте.



О чем для тебя «14+ Продолжение»?

Съемки проходили позапрошлым летом, для меня это была история о любви, о выборе простых парней, которые повзрослели и должны понять, что делать в будущем. Уверен, многие не согласятся с их решением. Но там, откуда я родом, для молодых ребят служба в армии – это действительно выход. И так или иначе есть люди, которые просто любят армию. Мой старший брат – военный, он учился в военной академии, потом служил пять лет, уволился, продержался на работе в офисе где-то год-полтора и вернулся обратно на службу.

Ты родился в закрытом военном городе, находящемся в республике Башкортостан. Как твои родные оказались там и что из себя представляет жизнь в небольшом закрытом поселении?

Мама была инженером очистных сооружений, и ей дали квартиру в Межгорье. Там была часть, где служили солдаты-срочники со всей России, но секретность в городе по другому поводу: по слухам, это связано с неким убежим у Ямантау, самой высокой горы на Урале. Для местных жителей въезд и выезд за пределы Межгорья осуществляется только по пропускам. Самому можно выезжать сколько угодно, но пускают туда только родственников по очень важным поводам.

В Межгорье мало что можно выращивать, восемь месяцев в году холодно, из-за гор дождь может идти всю неделю, давление скачет. Зимой примерно -35°C. А вот если жара, то можно купаться в горной речке, где постоянно течет прохладная вода. Это крутое воспоминание.

Семья до сих пор живет в Башкортостане?

Нет, я перевез маму в Белгородскую область, там отличный климат. В свое время после работы она всегда зависала в «Одноклассниках», потому что у нее там была ферма. А сейчас у мамы есть настоящая ферма, она всегда хотела заниматься садом и огородом.

Как ты решил уехать?

Я сразу знал, что надо уезжать. Как будто мои амбиции были изначально в разы больше родного города. Ближайшим вариантом оказалась Уфа, там у брата было жилье, поэтому я решил сэкономить и не поехал сразу в Москву.

Чем занимался в студенчестве?

Веселился, развлекался, ничего не делал (смеется). Какую-то базу мне, естественно, дали, но в разы больше я приобрел, приехав в Москву после окончания вуза в 2014 году.

В Уфе я работал барменом, консультантом в магазине одежды. Я начал зарабатывать деньги с восьми лет и, наверное, только сейчас понял кайф любой работы, какой бы она ни была. Считаю, что отсутствие работы приводит к деградации. Будучи простым дворником, ты ведь все равно находишься в социуме, с кем-то общаешься, и можешь просто опустить глаза вниз, а можешь каждый раз желать людям доброго утра. На всех своих работах я был в контакте с людьми – это одновременно тяжело и интересно.



Что ты делал после переезда в Москву?

Я приехал, не зная толком ничего о кино, потому что в Башкортостане его не снимают, и начал ходить в массовку, смотреть, что такое кинопроизводство – от начала и до конца смены. Устроился в ресторан «Чайковский» у выхода со станции «Маяковская». После работы шел в KFC, покупал там какой-то твистер за 40 рублей, сидел на лавочке и смотрел на памятник Маяковскому. Сейчас с теплотой вспоминаю эти времена как самые романтичные. Жил я тогда в невероятно маленькой двушке у метро «Аэропорт». Делил комнату, где едва помещались две кровати, со знакомым моей знакомой. А в другой комнате жили еще трое мужичков-таксистов.

Каково было работать в киношной массовке?

Тогда все было иначе, сейчас массовку кормят, у них есть какие-то договоры, переработки. А раньше – если снимаем 15 часов, то сиди 15 часов, а потом держи 700 рублей и иди отсюда. Впервые я снялся в массовке в 2015 году в сериале «Универ», до сих пор помню адрес площадки – улица Подъемная 12А. Потом где-то три-четыре месяца ходил туда в массовку, пока меня не выгнали из-за слишком яркой внешности, а потом через полгода вернулись, чтобы я сыграл гопника в эпизоде. После этого я еще играл гопника в сериале «Пропавшие. Последняя надежда» про реальную поисковую группу «Лиза Алерт».

И как быстро тебе надоело играть гопников?

После первого же раза. А подростков надоело играть после первого сезона «Трудных подростков» (смеется).

Это еще и потому, что ты сам давно не подросток?

В «Трудных» мой герой Платон по сюжету немного постарше остальных ребят. Выгляжу ли я в 29 лет, как подросток? Да, выгляжу. Смысл за это цепляться. Многие не понимают, что для таких откровенных сцен, которые есть в сериале, нельзя взять на главную роль 15-летнего актера.

Если говорить про составную часть гопника внутри Платона, то он ведь гопник только в первом сезоне. Во втором у него наконец-то появляется своя история, и все понимают, почему он отсидел по малолетке, но по факту никаких бандитских действий он уже не совершает. И в последующих сезонах это совсем другой человек, я специально работал над этим.

Не знаю, как мыслят наши кастинг-директоры, у меня это вызывает много вопросов. Если я могу легко перевоплощаться в типов, у которых мат через слово, то нужно ли это использовать постоянно? Если у меня большие уши, как у Адама Драйвера, разве я не могу играть героев? Что мешает просто попробовать меня на другие роли? Поэтому я очень жду проект «Крецул», где мне наконец-то дали раскрыться как драматическому артисту. Даже при том, что я играю бандита, в этом человеке есть огромная боль и огромная любовь. Понятное дело, что это не перекроет популярность Платона, но мне было безумно важно сделать роль в «Крецуле» по-взрослому, глубоко, с разорванной душой.



Твой коллега по «Трудным подросткам» Сергей Новосад говорил, что тебя постоянно узнают на улицах. Прогулка по оживленным местам Москвы действительно рискует превратиться в фотосессию?

Да, я не ем в «Макдональдсе», не хожу в торговые центры, особенно по выходным. Что бы я не надел – темные очки, кепку, капюшон, узнают при любых обстоятельствах. Наверное, потому что я очень сильно люблю этого героя. Я делал его узнаваемым, народным. Это такой друг, который есть у всех. Я почувствовал огромную популярность во время выхода второго сезона: с 20 тысяч подписчиков в соцсетях до 170 тысяч за две недели. Причем меня узнавали в Беларуси, Казахстане.

Ты именно о таком мечтал, сидя тогда на «Маяковской»?

Когда люди узнают, просят сфотографироваться, обняться – это же оценка твоей работы. Я хорошо понимаю, что в России кино продюсерское. Чем больше узнаваемость, тем больше предложений. Хотя у меня сейчас график не настолько загруженный, насколько возможно. Хочу 65 дней в году отдыхать, а остальные 300 – работать. Для меня это очень важно, мне нравится, как я себе ощущаю во время работы. Мне кажется, что человек должен быть полезным.

А чем ты заполняешь перерывы между съемками?

С появлением собаки времени стало чуть меньше (смеется). Со мной уже второй год живет французский бульдог по кличке Веном, как герой комиксов. Такой здоровый двадцатикилограммовый качок. Мой статус на «Трудных» уже позволяет брать его с собой на съемки. На другие проекты я, конечно, его с собой не тащу. Он спокойно сидит дома, кайфует с кошкой Лесей, которую я взял из приюта. Сейчас задумываюсь, чтобы взять вторую собаку – английского бульдога либо американского булли.



Пять лет до прихода в кино, ты, грубо говоря, вкалывал ради мечты?

Да, в Москве я пять лет работал на обычных работах, получая 50 тысяч рублей. Это был по сути золотой возраст, когда у кого-то уже появляются серьезные отношения, первая машина, престижная работа. А я жил с надеждой, что смогу осуществить свою мечту и попасть в кино.

Начиная с 2016-го, меня перестали брать даже в массовку, почему – я не могу объяснить. С 2017 по 2019 годы я работал в пункте выдачи заказов на «Ламоде», продолжал безрезультатно ходить на кастинги, и в какой-то момент думал окончательно завязать, мне еще обещали повышение на «Ламоде»… Но на меня вышел кастинг-директор Саша Корытов и предложил заснять самопробы на роль Платона в «Трудных подростках». Я к нему должен был прийти на какой-то кастинг для рекламы, но не пришел. Он запомнил мое лицо по фото и вернулся почти что через два года с этим предложением. Я заснял самопробы, отправил и через полчаса меня утвердили.

Сцену для самопроб тоже помнишь?

Конечно, я все помню (смеется). Это был эпизод, где Фил видит, как Ленка садится в машину к другому чуваку. Платон подходит к Филу и говорит: «А, это что Ленка что ли? Да ты забей, братан. Это ж Ленка, она, как «Газпром», – национальное достояние». Утверждение в «Трудные подростки» было для меня судьбоносным. На следующий же день я уволился из «Ламоды»!

Что тебе давало силы эти пять лет, кто помогал не опускать руки?

Мама. 90% – ее вера, что все получится. 10% – мое терпение и твердолобость. Мама всегда поддерживала, говорила: «Ты работу не бросай, но ходи на кастинги». Она всегда знала, кем я хочу быть, и никогда не отговаривала. Конечно, и у нее заканчивалось терпение. Но она же злилась не потому, что я какой-то дурак, а потому, что хотела, чтобы сын жил лучше. Так что все мои старания это и для нее во многом – чтобы она понимала, что в ее словах огромная сила. И мне было важно, чтобы она в себе не разочаровалась.

Фильм «14+ Продолжение» уже в прокате.