На улицах Москвы льётся кровь. Кто и почему ведёт стрельбу?
Массовая драка со стрельбой на Новый год? Задержано 35 человек? Закономерный итог притока новой крови в стареющий город…
Александр Цыганов
Новость, что и говорить, красивая. Не такая красивая, скажем, как из Бейрута, где ребята праздновали Новый год так, что расстреляли четыре авиалайнера. И уж вообще не идёт ни в какое сравнение с сообщениями из Франции, где празднично настроенные люди сожгли, по разным данным, то ли 60, то ли 80, то ли вообще 860 автомобилей, как сообщило одно из СМИ, видимо, слишком смело взявшее неопределённый интеграл. Впрочем, в этом заповеднике западных варваров ничего невозможного нет.
А вот в Гольянове…
На этом фоне инцидент, что случился в новогоднюю ночь в московском районе Гольяново, – пустяк из раздела мелких курьёзов. Кто-то – полиция не раскрывает кто, явно подчиняясь приказу не упоминать о национальности автора деликта, если он нерусский, – поссорился с кем-то – полиция не раскрывает и проч. – во время празднования Нового года на улице. Ссора переросла в драку с участием, как сообщают, более полусотни человек. В ходе драки кто-то – ну, про полицию вы уже знаете – начал стрелять из автоматического оружия. Специально выделяется, что автомат был охолощённым, то есть позволял стрелять только холостыми патронами.
Ох, и чистить же его потом!
Стрелявший задержан. На мостовой обнаружены следы крови. Окропили снежок красненьким. Впрочем, явно не в результате стрельбы холостыми, дабы только пугнуть, а в славной драке джигит кровушку свою пролил.
Почему джигит? Ну, тут всё просто. Гольяново – старый, заслуженный отстойник для гастарбайтеров и мигрантов вообще. Район и в советские времена был в передовых по нехорошей славе – где-то на уровне Перова, Бирюлёва или Ждановской с Текстильщиками. В "святые 90-е" тут была главная лёжка гольяновской ОПГ, о которой лично министр внутренних дел докладывал лично президенту. В смысле – о борьбе с которой. Долгой борьбе.
Ну а сегодня это классический "спальник" без единого значимого культурного центра, зато с кучей предприятий, сладким для сразу нескольких преступных специальностей автовокзалом и, главное, низкими ценами на съёмное жильё. Как определённый интеграл от прочих показателей социального положения в районе.
Соответственно, это привлекательное место для разных мигрантов. Не потому, что те – плохие, а потому что – бедные. А тут сразу и много… ну, сегодня это модно называть "хостелами", и, кстати, в информации о случившемся указывается, что участниками драки были как раз жители хостелов, ага. Кроме того, здесь много промзон, то есть имеется работа для неквалифицированных кадров. Малооплачиваемая, конечно, но многим мигрантам только с неё и возможно начинать: "вкусные" работы контролируют мигрантские же этнические мафии. С другой стороны, всё равно как-то и на чём-то подниматься надо…
Это плохо? Но это жизнь…
В общем, конечно, плохо. Но жизнь такова, какова она есть. Освобождённая от зловещей русской оккупации Средняя Азия стремительно рухнула туда, где её место в соответствии с непреложными и неизбежными законами социального развития человеческих обществ. То есть – в средневековье. Оказалось, что выгнать русских просто – но вслед за русскими уходит и то усилие, которое необходимо, чтобы жить впереди положенной твоему обществу ступени. Ровно то же произошло в Монголии, которой только с русскими удавалось перешагнуть из феодализма в социализм, а вот без них – обратно к Чингисхану и Субудаю нырять. То же было в Казахстане, которому после обретения независимости отдали Байконур, и благодарные местные пастухи кинулись разбирать на части всё, до чего могли дотянуться.
То же происходит и на Кавказе…
Но империя притягательна. Не только качеством жизни, но качеством будущего. Империя по природе своей ставит перед своим населением задачи, заставляющие поднимать голову, а не склонять её пред волею бая, бия или военного вождя тейпа. Потому население оставленных империею окраин после нескольких лет независимого угара потянулось обратно к ней. Да так, что после пары-тройки командировок по городам и весям России остаётся только поражаться: Господи, да кто-нибудь там, у вас на родине, остался?
И вот Гольяново…
И Гольяново тут оказывается шансом. Шансом подняться и материально, и по-человечески.
Но можно забрать джигита из кишлака, а вот вытравить кишлак из джигита практически невозможно. Поколении в третьем, разве что. Это не к тому, что кишлак – это плохо или что в горном ауле живут сплошь отсталые личности. Это не так: люди везде люди, и они везде разные. Но вот переместить человека с его ступени социального развития на иную неимоверно трудно. Те же машины во Франции жгут ведь не этнические французы. Их жжёт африканская деревня, приехавшая в Париж.
Вот и в Гольянове – запросто могли подраться русские. Ничего, кстати, особенного: ещё в 1970-е годы если не в самой Москве, то уже в подмосковных городах – не говоря уже о рабочих посёлках по просторам Необъятной – практиковались массовые драки. Район на район. И это было настолько привычно, что милиция и суды даже не заморачивались поисками подлинного убийцы, если случалось убийство. Всё просто: ты там был, тебя видели, ты участвовал, вот и сходи, посиди.
Но всё же более вероятно, что драка произошла между мигрантами. Жители хостелов – с высокой долей вероятности они. О том же говорит массовость драки – в ней, получается, участвовали связанные солидарностными мотивами лица. И эта солидарность – в первую голову этническая: никакая другая не соберёт столь быстро спонтанную толпу. Происшествие, случившееся именно на Новый год, говорит о том, что участвовали в нём люди, семьями не связанные. То есть семейные тоже, конечно, выходят порезвиться с пострелушками из петард, – но они не способны собраться в толпу из нескольких десятков бойцов. Стрельба же из автомата, пусть и потешного, характерна для представителей Кавказа. Вот и получается, что в наибольшей вероятности – столкнулись выходцы с Кавказа. Меньшая вероятность, но тоже не исключено – что дети гор подрались с детьми туркестанских пустынь.
А это важно?
В начале 1990-х модно было говорить, что преступность не имеет национальности. Либералы и до сих пор твердят эту фразу как заклинание.
А мы и спорить не будем. Пусть. Но то, что преступность имеет социальную природу и социальные корни, – спорить не станет даже самый забубённый либераст.
Вот только у разных народов и социальность разная. Папуас с Новой Гвинеи не потому каннибалит, что злой, а потому, что в его социальной страте это считается нормой. А то и доблестью. Один народ, не будем говорить какой, не считает воровство и мошенничество грехом не потому, что сам нехороший, а потому, что в его социуме это считается не грехом, а доблестью. Для другого народа стрельба из автомата в праздник – норма, потому что там царит культ воина, а не, скажем, поэта. Царил бы культ поэтов – в полицию звонили бы жильцы того же Гольянова, терроризируемые виршами под окнами.
Проблема не в этом. Мы, люди планеты Земля, все разные. И все различаемся социально. Проблема в том, что многие тянут свою социальность за собою, приезжая в социальность чужую. И если вовремя не ухватить ситуацию, не вынудить принять местные правила жизни – то уже очень скоро начинается Париж, Кёльн, Стокгольм, сожжение машин и отрезание голов.
А зачем нам подобное, хотя бы и в Гольянове?