Родителей поставили перед фактом. Магнитогорскую школьницу после полицейского опроса отправили в психбольницу

Наталья Думанская, мама девочки, до сих пор не понимает, как могло произойти, что ее внешне спокойная, тихая и неконфликтная дочь 23 марта оказалась в отделе полиции «Правобережный», а затем в детском отделении областной психоневрологической больницы № 5. Озабоченные педагоги Но обо всем по порядку. 22 марта в дом Натальи и ее дочери позвонили. Пришли трое: психолог, социальный педагог и заместитель директора школы № 39 по воспитательной работе. Непрошеные гости оказались озабочены успеваемостью 16-летней Валерии (девочка почти всю четверть проболела) и, как выяснилось в процессе разговора, психическим состоянием подростка. – Осенью прошлого года ушел из жизни близкий друг дочери, он учился в ее школе и на несколько лет старше. Она очень тяжело переживала его потерю. Так сложились обстоятельства, что даже я, самый близкий ей человек, не смогла тогда поддержать, – признает мать. Той же осенью Наталья оказывается в больнице, ей делают серьезную операцию. Из-за коронавируса любые посещения, визиты родных в больнице запрещены, поэтому с дочерью мать общалась только по телефону. Женщина чувствовала, что что-то не так, но навалившиеся проблемы со здоровьем не дали возможности разобраться. После выписки из больницы Наталья оказалась на длительной реабилитации, практически лишенная возможности двигаться самостоятельно, она сама требовала заботы. – Я чувствовала, что с Лерой что-то происходит. А тут мне из школы позвонили, тоже были обеспокоены ее состоянием. Не намекнули, а сказали, что опасаются за жизнь Леры, что она может что-то с собой сделать, – говорит женщина. Уговорили на госпитализацию Наталья вспоминает, что не на шутку встревожилась, а тут еще социальный педагог вовремя сообразила, дала номер телефона заведующей детским отделением в психоневрологической больнице. Наталья решилась, набрала ее номер. Женщина оказалась доброжелательной, разговаривала по-деловому, сыпала медицинскими терминами и, главное, заверила, что Лере нужна помощь и ее в больнице окажут. Рассказала, что дети учатся прямо в отделении, что с ними работают высококвалифицированные психологи. – Я согласилась отправить Леру в больницу, я действительно думала, что это будет реальная помощь. Подписала бумагу пришедшим домой школьным специалистам. Лера тоже согласилась, что ей нужна помощь. Приехала скорая, я не могла сопровождать дочь, поэтому с ней поехал мой муж, отчим Леры. Через полчаса позвонил супруг Натальи, мужчина был напуган, он буквально кричал в трубку. По его словам, уже в приемном отделении лубочная картинка клиники, «где помогут», стала рассыпаться. Медсестра запретила Лере брать в палату вещи, которые ей собрали дома для госпитализации: сменное белье, пижаму, спортивный костюм – все то, что обычно берут с собой в больницу. Телефон дочери также сразу изъяли, но об этом предупреждала еще заведующая в телефонном разговоре, пояснив, что гаджеты лежат в сейфе у старшей медсестры и дети в любую минуту могут попросить их и позвонить родителям. Из собранной дома сумки девочке разрешили взять с собой зубную пасту и щетку. Наталья не скоро смогла дозвониться до заведующей отделением, но когда удалось, последняя заверила, что лечение идет по плану, и пообещала, что девочка позвонит. – Вечером Лера позвонила. Я хорошо помню тот разговор. Я ее расспрашиваю, а она односложно отвечает. Я догадалась, спрашиваю: ты не можешь говорить? Отвечает: да. Спросила: нужно тебя забрать? Она разрыдалась в ответ. Последствия «лечения» В детском отделении Валерия провела ровно неделю, забрал ее оттуда отец, Андрей Терещенко. – Она была в ужасном состоянии, когда я туда приехал, – вспоминает Андрей, – с засаленными волосами, вся сгорбленная, со страшно впавшими щеками. Рассказала, что это было ужасно. Что в палате было восемь девочек, история каждой страшнее предыдущей. Что утром все отделение сгоняли в один общий зал и там дети проводили весь день. На обед и в туалет ходили по расписанию, буквально под конвоем. Задушевных бесед с психологом не было. Давали только таблетки, от которых гудело в голове, двоилось в глазах и тряслись руки. После экстренной выписки родители были вынуждены продолжить лечение дочери, но уже по упрощенной программе в детском психотерапевтическом центре «Лучик». – Там нам прописали серьезные лекарства, мы их выкупили, потратили около пяти тысяч рублей. Первый месяц Лера их пропила. Но ей становилось от них только хуже. Она жаловалась, что темнеет в глазах, что постоянно трясутся руки. Тогда мы решили, что больше не будем выкупать антидепрессанты. Но вернемся к 22 марта, когда в дом к Наталье и Валерии пришла представительная делегация из школы. Заместитель директора показал маме сделанные им скрины со страницы девочки в «Инстаграме». По его мнению выходило, что несколько безобидных картинок, которые сплошь постит молодежь, являются чуть ли не призывами к суициду. – На картинке сердечко и подпись «Не умирай», на другой картинке – стена дома и подпись «Смеюсь, чтобы не плакать». Еще завуч говорил про какое-то страшное видео, но показать его не смог. Стал спрашивать, замечала ли я, что Лера как-то неадекватно себя ведет. Я взяла и сболтнула, что недавно мне показалось, что она была очень грустной. Мы сели, выпили чаю, поговорили по душам. Дочь развеяла все опасения. Но педагоги настойчиво склоняли Наталью к тому, чтобы она вновь направила девочку на лечение в психоневрологическую больницу, но на этот раз женщина была непреклонна и категорично отказалась. Договорились только об одном, что на следующий день, 24 марта, Лера, которая находится на больничном, придет в школу. Учителя-предметники дадут ей задания, которые нужно будет сделать для аттестации. Школа – полиция – психбольница – Утром 23 марта Лера ушла в школу. Вскоре пришла инспектор по делам несовершеннолетних. Полицейская оказалась в курсе ситуации, в довольно жесткой форме настаивала на госпитализации дочери. Когда поняла, что я не соглашусь, вынесла постановление, что я предупреждена об ответственности по статье 5.35 КоАП за неисполнение родителями обязанностей по воспитанию детей, и ушла. А тут еще Лера все никак не возвращалась. Я забеспокоилась, стала звонить, но трубку она не брала. На очередной звонок девочка отозвалась и сказала, что находится в полиции. Больше она не отвечала. Мать не находила себе места, все звонила. Внезапно ей пришла идея написать дочери в мессенджер, она попросила, чтобы ответил кто-то из полицейских и объяснил, что произошло. Это подействовало – на том конце ответила инспектор ОДН, которая час назад была у них дома. Из ее объяснений женщина поняла, что в классе, в котором учится Лера, какие-то проблемы и дочь нужно опросить. Она же заверила, что здесь присутствует и папа девочки. – Я действительно был в полиции, но только не внутри кабинета, а сидел в коридоре. Меня даже не пустили внутрь, – подтверждает отец Леры Андрей Терещенко. Дальше ситуация разворачивалась, как в плохом фильме, рассказывает Андрей. В коридор отдела полиции вошли двое мужчин в медицинской одежде, они зашли в кабинет, и тут выяснилось, что неотложку из психоневрологической больницы вызвала инспектор ОДН и они увозят дочь на принудительную госпитализацию. – Я кричал, что против этого, но один из медиков мне ответил, что закон позволяет ему принудительно забрать несовершеннолетнего на 48 часов. Вы бы видели глаза моей дочери в тот момент: она рыдала, умоляла не дать ее забрать, – говорит Андрей. Но Леру увезли. По дороге кто-то из работников скорой связался с матерью ребенка и сообщил ей, что девочку госпитализируют на 48 часов. Следом Наталья на ходунках в сопровождении отца Леры и нынешнего супруга приехала в отдел полиции «Правобережный». Парадокс, но заявление от Андрея о незаконной госпитализации дочери приняла та самая инспектор, которая несколько часов назад опрашивала их дочь и с чьей подачи девочку увезли в психбольницу. Забили тревогу! На следующий день родители оставили заявления в прокуратуре Правобережного района, в приемной президента РФ Владимира Путина, позвонили на горячую линию Следственного комитета, съездили в районный следственный комитет. Единственное, что они не смогли сделать, так это поговорить хоть с кем-то из руководства психоневрологической больницы № 5. – Сегодня, 25 марта, в 16 часов истекает срок принудительной госпитализации. По своим каналам нам удалось узнать, что в больнице к этому времени уже будет готова экспертиза психического состояния нашей дочери. Надо ли говорить, какой она будет? Мы боимся, что следующим шагом будет выход в суд и, как следствие, решение суда о принудительном лечении дочери на три месяца, – заявляет Наталья. Без комментариев Редакция МИА «Верстов. Инфо» запросила комментарии в подразделении по делам несовершеннолетних администрации города и в УМВД по Магнитогорску. В городском ПДН от комментариев воздержались, а вот в полиции пояснили, что запрашиваемая нами информация касается персональных данных несовершеннолетней, а значит, не может быть предоставлена. Что касается самого факта вызова в отделение полиции неотложной психиатрической помощи, то в пресс-службе УМВД пояснили, что «при необходимости в любой ситуации сотрудники полиции могут привлекать медицинских работников».