Неизвестный Ломоносов: самые скандальные выходки русского учёного

Ломоносов не только гордость России, но еще и очень колоритная фигура. С его именем связан целый ряд запоминающихся, а иногда и откровенно скандальных историй.

Михаил Ломоносов, светило российской науки, только с виду казался рассудительным, добродушным и благообразным. В действительности ученый обладал поистине взрывоопасным нравом и непокорным характером. К примеру, в период учебы в Германии на него пришла такая жалоба от преподавателя по горному делу: «Поручил я Ломоносову работу, какую обыкновенно и сам исполнял, но он мне дважды наотрез ответил: «Не хочу!» Далее он страшно шумел, колотил изо всей силы в стену, кричал из окна, ругался».

Необузданно вел себя Ломоносов порой и с коллегами. Весной 1743 года устроил пьяный дебош прямо в стенах Петербургской академии: секретарю Христиану Винсгейму показал кукиш и бранил других ученых. В отчете было зафиксировано: «Поносил профессоров отборной руганью, называл их ворами и такими словами, что и писать стыдно, и делал против них руками знаки самым подлым и бесстыдным образом».

Фаворит императрицы Елизаветы Петровны Иван Шувалов частенько сводил у себя дома Ломоносова с поэтом Александром Сумароковым, которые спорили при нем о языке и литературе, пытаясь доказать друг другу свою правоту. Чаще всего это оканчивалось откровенной перебранкой и выдворением одного из спорщиков.

.

Однажды Шувалов пригласил к себе на обед Ломоносова с Сумароковым в числе прочих знатных гостей. Собрались все, кроме Михаила Васильевича. И вот ученый наконец явился, но как только завидел Сумарокова, поспешил покинуть дом. «Куда, Михаил Васильевич?! Мы сейчас сядем за стол. Ждали только вас», – спросил Шувалов. Уже на пороге Ломоносов ответил: «Домой». «Но почему?» – последовал вопрос. «Затем, что я не хочу обедать с дураком», – бросил Ломоносов, указывая пальцем на Сумарокова, и захлопнул дверь.

Когда Михаил Васильевич умер, Сумароков все же почтил его память и пришел на панихиду. Однако обиды не забыл. Присев рядом со статским советником Якобом Штелином, он сказал: «Угомонился, дурак, и не может более шуметь!»

В один из вечеров Ломоносов возвращался по только что прорубленной просеке Васильевского острова к себе домой, как неожиданно на него напали трое матросов. Обладавший недюжинной силой великан без проблем разбросал своих противников, и они, не ожидавшие получить отпор, обратились в бегство.

Одного из них Ломоносову все же удалось догнать, чтобы выяснить причину нападения. Испуганный моряк завил, что они не собрались его убивать, а хотели только ограбить и отпустить. «А, каналья, так я же тебя ограблю!» – закричал ученый. Он заставил матроса скинуть с себя одежду и связать ее поясом. Затем еще раз мощным ударом свалил его на землю, и с добытым трофеем отправился домой.

.

Ломоносов любил выпить. И спиртное никак не влияло на его работоспособность, однако усиливало и без того повышенную вспыльчивость. 25 сентября 1742 года изрядно выпивший Михаил Васильевич вернулся домой и обнаружил, что на месте нет его епанчи (широкий плащ) . В поисках вещи он со своим слугой забрел в комнаты садовника Иоганна Штурма, у которого в тот вечер оказалось немало гостей.

«Пришед ко мне в горницу и говорил, какие нечестивые гости у меня сидят, что епанчу его украли, на что ему ответствовал бывший у меня в гостях лекарь Брашке, что ему, Ломоносову, непотребных речей не надлежит говорить при честных людях, за что он его в голову ударил», – вспоминал Штурм. А дальше, исходя из показаний садовника, Ломоносов, «схватя болван», стал бить всех и слуге своему приказывал «бить всех до смерти».

Только наряд из пяти солдат и капитана смог справиться с крушившим все и всех в доме ученым. Самому Ломоносову тоже хорошо досталось от солдат. Врачу он пожаловался, «что у него почти все члены болят, а особливо чувствует в грудях лом и плюет кровью».

В начале мая 1740 года Ломоносов возвращался из Германии в Россию. Миновав Дюссельдорф, он остановился на постоялом дворе, где наткнулся на вербующего в рекруты прусского офицера. Они вместе выпили, отужинали, а наутро Ломоносову было объявлено, что он уже записан в ряды прусской армии.

На попытки Ломоносова возразить офицер ответил, что накануне при всех он вступил в королевскую прусскую службу. Так Ломоносов стал прусским рейтаром и вместе с другими рекрутами был отправлен в крепость Вессель. Долго пришлось бы будущему научному светилу вести солдатскую жизнь, но на его удачу его определили в караул недалеко от городского вала, чем он и не преминул воспользоваться: «Дерзновенно побег предпринял и совершил счастливо».

.

В 1741 году, находясь на корабле по пути из Германии в Россию, Ломоносов видит страшный сон: на скалистом острове Белого моря ему чудится бездыханное тело отца. Михаил Васильевич долго не мог прийти в себя после пробуждения. Он узнал этот остров: неоднократно они с отцом приставали к его берегу, застигнутые бурей.

Прибыв в Петербург, Ломоносов узнал, что уже четыре месяца как отец бесследно исчез. Его прошение об отпуске не удовлетворяют, и тогда ученый через брата просит земляков из рыбацкой артели посетить указанный остров. И действительно, именно там было обнаружено тело погибшего Василия Дорофеевича Ломоносова. Сон оказался вещим.

В 1750-х годах Ломоносов активно изучает природу электричества, его проявления в атмосфере. Совместно с коллегой Георгом Рихманом он конструирует первый электроизмерительный прибор – «электрический указатель», а также «громовую машину», позволяющую улавливать молнии во время грозы.

На проведение электрических экспериментов Ломоносова сподвигли работы американского изобретателя и политика Бенджамина Франклина. «В Филадельфии, в Северной Америке, господин Вениамин Франклин столь далеко отважился, чтобы вытягивать из атмосферы тот страшный огонь, который часто целые земли погубляет», – писал Ломоносов.

И вот 26 июля 1753 года, когда с севера Петербурга надвигалась большая грозовая туча, Ломоносов и Рихман поспешили в лабораторию. Однако первого задержали домашние дела, а вот Рихман успел - на свою беду. Дальше слово ассистенту ученого: «Бело-голубой шар, размером с кулак, который отделился от стержня электрометра и ударил профессора Рихмана, стоявшего примерно в полушаге от установки, прямо в лоб». Рихман, конечно, моментально погиб, а ведь жертвой молнии мог оказаться и Ломоносов.