Контрольный PR в голову

Девятого сентября 2020 года, за день до старта трехдневного голосования, уральские СМИ сообщили: предотвращено покушение на губернатора Курганской области Вадима Шумкова. В телевизоре мелькнули кадры задержания «киллера» в его квартире и изъятия целого арсенала оружия. Одновременно сторонними наблюдателями было высказано мнение, что желание убрать Шумкова вполне логично: приехал из Тюмени энергичный молодой чиновник, радеющий за малую родину (Шумков — уроженец Курганской области), засучил рукава и стал решать проблемы одного из самых депрессивных регионов страны.

И вдруг — «киллер», желающий убить старательного губернатора.

Бандиты? Опера!

Началось все 30 июня 2020 года, — рассказывает курганец Дмитрий Досин, которому определили роль наемного убийцы в этой истории. — В павильон моей гражданской жены на Некрасовском рынке пришел незнакомый человек и поинтересовался, кто хозяин помещения. Сказал, что павильон нужно снести, что он — новый директор Центрального рынка, и у него договор с администрацией Кургана: все городские рынки, мол, теперь принадлежат ему. Этим визитером, как указывала в своих жалобах Ольга, оказался Максим Муравский, знакомый губернатора Шумкова.

Ольга Дмитренкова отказалась сносить павильон. Опыт борьбы за собственность у нее уже был: в 2016 году она обращалась в УФАС по аналогичному поводу и отменяла соглашение рынка с администрацией Кургана. Дмитренкова написала заявление в прокуратуру, полицию и в УФАС. Но на этот раз ей везде отказали.

В квартиру вломилась толпа экипированных силовиков. Дмитрия, по его словам, сразу сбили с ног, заломили руки и надели наручники.

При этом Дмитрий не видел, что именно ищут «гости». Успел только заметить, что в первую очередь из шкафа достали его спортивный костюм и начали снимать потожировые следы, не объяснив свои действия понятым. Впрочем, понятых это и не интересовало.

— Обыск проводился без судебного решения, на основании санкции следователя Черемных, — говорит Досин.

Рождение киллера

В обыске, который длился с 18.30 до 24.00, участвовали 12 оперов, три следователя, эксперт Бессмертных А.В., а также трое спецназовцев. По словам Досина, присутствовал человек в прокурорской форме, хотя информацию о нем в суде не огласили, будто его там и не было. Велась фото- и видеосъемка, которой в деле нет.

— Съемка всплыла позже, — вспоминает Ольга Дмитренкова. — На каком-то новостном канале в начале сентября я увидела кадры из нашей квартиры, плюс какое-то левое оружие — все это было подано как задержание киллера, готовившего покушение на губернатора Шумкова.

В день обыска в квартире силовики заявились и на дачу к Ольге.

Из квартиры изъяли зарегистрированное оружие: карабин «Вепрь» (стреляет только одиночными, установить на него какую-либо оптику невозможно) и два помповых ружья. Досин — охотник, и все ружья, по его словам, хранились с соответствующими разрешениями. Позже выяснилось, что американское ружье «Тикка» пропало: и из квартиры, и из уголовного дела. Также исчез нож из дамасской стали.

— Предполагаю, что их украли, — размышляет «киллер». — Но настоящей удачей для силовиков стало то, что в нашей квартире они обнаружили незарегистрированное оружие — антикварный револьвер, который я не успел оформить. Я по этому поводу особо не переживал: ранее не судимый, за такое реальный срок не дадут.

— Зачем-то забрали шкатулку с драгоценностями, деньги из моей сумочки, два ключа от автомобиля (один ключ потом потеряли) и две пары женских кожаных перчаток, — вспоминает Ольга. — Я потратила кучу сил и времени на написание жалоб и суды, чтобы получить деньги и шкатулку с содержимым обратно. Следователь настаивал, что это вещдоки, но суд все же встал на мою сторону.

После обыска Досина увезли в изолятор временного содержания (ИВС). Из разговоров с операми стало понятно, что его обвиняют в порче чужого имущества. Месяц назад неизвестные подожгли автомобиль Максима Муравского, бизнесмена и знакомого курганского губернатора (см. выше).

— В камеру ко мне подсадили некоего Кузьмина Андрея, который пытался спровоцировать меня на откровенные разговоры, чтобы облегчить сотрудникам задачу с выстраиванием обвинения, — продолжает Досин. — Каждый день приезжали опера и интересовались, как на мой карабин «Вепрь-КМ» установить снайперский прицел (прицел на него не установить) и чем отличается ДТК (дульный тормоз-компенсатор) от глушителя. Все вопросы были очень странными, но я не придавал этому значения.

В ИВС следователь Черемных решил взять у Досина потожировые образцы, но подозреваемый отказался. Тогда трое здоровенных оперов (Захаров, Тимофеев, Тюрин) при следователе, двух понятых, адвокате Аристове и начальнике ИВС заковали мужчину в наручники и приказали встать на колени. Досин отказался.

В ИВС, в подвальном помещении без окон, Досина держали до 2 сентября. Приехавший к нему адвокат Аристов стал первым, кто сообщил мужчине, что его обвиняют в покушении на губернатора. По этому поводу уже допросили Ольгу и ее брата. Дело о покушении, по словам Дмитренковой, вела следователь Значкова К.О. из Следственного управления УМВД по Курганской области. Контролировала ход расследования областная прокуратура.

Арестованного перевели в курганский СИЗО № 1, где в помещении для допросов, оборудованном камерой и микрофоном, оперативники ОБОП задавали ему странные вопросы. В основном спрашивали о прохождении воинской службы, состоял ли он в незаконных бандитских формированиях, воевал ли в Чечне против федералов… Но Досин, как он сам утверждает, никогда не имел отношения к военным.

— Мне сказали, что 26 августа, уже после моего задержания, кто-то поджог павильон Ольги, — говорит Дмитрий. — Спросили, кто мог это сделать? Я ответил, что, кроме вас, никто! Опера очень разозлились, прекратили запись допроса и пообещали, что сделают все, чтобы мне пришел конец, раз я решил воевать с лучшим другом Шумкова. Хотя я Муравского вообще не знал.

Били, били, не выбили…

Досина содержали в СИЗО Кургана до 25 сентября 2020 года, потом перевели в СИЗО-2 в Шадринске, мотивируя это тем, что якобы на арестанта готовится покушение.

— Через месяц меня вернули в курганский изолятор, видимо, всех убийц разоблачили и обезвредили, — смеется Дмитрий. — В декабре предъявили обвинение по ч. 2 ст. 167 УК («Умышленное уничтожение или повреждение имущества») и ч. 1 ст. 222 УК («Незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка, пересылка или ношение оружия, основных частей огнестрельного оружия, боеприпасов»). Заметьте — ни слова о покушении на Шумкова.

Если со вторым обвинением можно согласиться, то с первым — нет. По версии обвинения, я якобы поджег автомобиль Муравского, находящийся на охраняемой стоянке и стоявший напротив будки охранника. Видеокамеры предусмотрительно были сломаны. Из доказательств моей причастности — спички (я не курю) и перчатки, заботливо оставленные недалеко на заборе. По этим статьям человека, ранее не имевшего судимости, не содержат в СИЗО, но прокуратура настаивала на аресте.

С началом судебного процесса представители потерпевшего предложили Дмитренковой забрать все заявления и жалобы, которые она продолжала писать в ответ на происходящее, по ее мнению, беззаконие, и выплатить Муравскому 500 тысяч рублей. Хотя ущерб в суде был заявлен на 1,8 млн.

— С меня потребовали полмиллиона, и чтобы я наконец-то замолчала, — рассказывает Ольга. — В обмен пообещали выпустить Дмитрия из СИЗО. Мы на такие условия не согласились.

По словам Дмитрия, в судебном процессе выяснилось, что дело, которое представили на арест, и дело, которое находилось у судьи, содержат большое количество дописок, экспертизы сделаны с грубым нарушением закона.

— Накануне очередного заседания меня избили в СИЗО (фамилии сотрудников, применивших насилие, известны редакции, они указаны и в заявлениях. — Ред.), — продолжает Досин. — Утром в камере прошел обыск, меня с сокамерниками вывели в техническое помещение, потом по очереди стали заводить в «резиновую» комнату (камера, обитая резиной. — И. Д.), где меня избили сотрудники изолятора. Они требовали, чтобы я в суде признался в поджоге. Потом избили моих сокамерников: Ивана Пелиха и Илью Телегина.

Досин написал заявление начальнику СИЗО об избиении с требованием отстранить участвовавших в избиениях сотрудников от службы. Дмитрий лично вручил это заявление начальнику. После чего арестанта поместили в карцер на 15 суток. Там он написал заявление в прокуратуру, но оно, видимо, так и осталось в стенах СИЗО.

После карцера судья принял неожиданное решение — перевел Досина под домашний арест.

По жалобе об избиении в изоляторе и Досин, и Дмитренкова накопили уже ворох отписок. Побои так и не сняли, а за время сидения в карцере все синяки прошли. Ольга демонстрирует черную футболку, в которой был ее муж в тот день, — на спине отчетливый отпечаток мужского ботинка, но и эта улика никого не заинтересовала. Зато в ответ на их жалобы в деле появились показания сокамерника, который отрицал факт избиения.

— Ольга рассказывала о моем заявлении в деле, — говорит сокамерник Досина Илья Телегин. — Но я ничего не подписывал, меня даже не опрашивали по этой истории. Как Дмитрия били, видел. Мне тоже досталось, но никаких объяснений, что меня не били, для Следственного комитета я не писал.

Подтвердил слова сокамерников и Иван Пелих. Он рассказал корреспонденту «Новой», что били их вместе с Досиным и Телегиным в «резиновой» комнате. На голове Ивана была сплошная гематома, он написал заявление начальнику СИЗО сразу же после инцидента, но его, как и Досина, отправили в карцер на 15 суток. Какова судьба заявления — не известно…

Дорогу красному!

Этим летом общественность Кургана буквально взорвала новость об установке ярко-красного вагончика с шаурмой возле здания филармонии. Позже стало известно, что точка принадлежит бизнесмену Максиму Муравскому (проходит потерпевшим по делу Досина).

В ответ на возмущенную реакцию курганцев Муравский заявил, что после городских праздников вагончик вернется на свое место — у входа на Некрасовский рынок. Именно на этом месте стоял павильон Дмитренковой, который она купила 10 лет назад и сдавала в аренду. И именно после конфликта с Муравским павильон сожгли. Дело о поджоге вел тот же следователь, что и дело о поджоге автомобиля Муравского, — Дмитрий Черемных.

Несмотря на сходство материалов, дела о порче чужого имущества расследовались по-разному. История с поджогом автомобиля уже передана в суд — следствие велось активно. По «делу павильона», несмотря на имеющиеся видеозаписи, зафиксировавшие злоумышленника и сам момент поджога, следственные действия не проводятся, а Дмитренкову впервые опросили и признали потерпевшей через 2,5 месяца после происшествия.

— После признания меня потерпевшей дело приостановили, — рассказала Ольга. — Я начала активно писать в прокуратуру, дело несколько раз возобновляли и приостанавливали. Летом этого года я была вынуждена обратиться в суд с иском на бездействие следователя. Дело отправили на новое расследование, которым никто не занимается. Правда, кое-какие перемены все же произошли: следователь Черемных за это время дорос до начальника отдела Следственного управления МВД.

Максим Муравский, назвавшийся хозяином Центрального рынка, не мог требовать сноса ее павильона, уверена предпринимательница, так как она в 2016 году выиграла арбитражный спор с администрацией. Тогда антимонопольный комитет по ее жалобе потребовал расторгнуть соглашение администрации и Центрального рынка.

— Это была удивительная история, — вспоминает Ирина Гагарина, бывшая начальница УФАС Курганской области. — В суде был доказан ущерб бюджету города в 8 млн рублей только по одному иску. По второму точную сумму уже не помню. Я требовала возбуждения уголовного дела в отношении сотрудников администрации, но МВД так долго тянуло с этой историей, что все сроки вышли. Я так и не поняла, для чего в состав учредителей рынка введена администрация? Если бюджет ничего не получает от этого участия, то кто тогда получает?

Курган вернулся в 90-е