Проблемы с «Бионордом», ремонт набережной, экономия из-за коронавируса. Большое интервью мэра Красноярска
Ведущий программы «Интервью» Ян Ермишов поговорил с мэром Красноярска Сергеем Ереминым и обсудил с ним важные для города темы. Так, глава Красноярска рассказал, как планируют подсыпать дороги в этом году, назвал примерное время, когда закончатся работы в Центральном парке, Историческом квартале и на правобережной набережной, а также ответил на вопрос, насколько пострадал бюджет города в эпидемию. Публикуем интервью практически без купюр, видеоверсия доступна выше. Также её можно посмотреть в 21:05 на телеканале Енисей.
Коронавирус коснулся и вас, как известно, вы выздоровели совсем недавно. Как себя чувствуете?
На своей шкуре испытал все те «прелести». Когда две недели взаперти в четырех стенах — ощущения еще те. Даже не это страшно, ты же не один, еще есть семья. Все сериалы — детский сад, про это можно смело «Дом-3» снимать. Пока у нас есть фактор отсутствия риска, люди относятся прохладно, меры не соблюдают, пока это тебя не коснется.
Когда я вышел, я хотел целовать землю. Увидел небо, землю, иду по улице, такая мелочь — но это так важно. Сейчас себя уже нормально чувствую, но пока еще поддерживающую терапию продолжаю. Семья тоже нормально. Эти две недели были таким меняющим сознание и мир. Некоторые говорят — это все ерунда. Какая ерунда? Люди валятся! Это не проходит все просто так.
Про дороги
Мы сделали дорог в этом году на 600 млн. Почти всю Ветлужанку заасфальтировали, выезд до Емельяновского района сделали, Енисейский тракт, 9 Мая, Тельмана, Красраб, сделали прямой ход за КрасТЭЦ, Амурская, Даурская — у этих улиц шанса не было. Мы рискнули, когда выбивали у правительства и выбили эти деньги. Деньги всегда приходят поздно и многие, понимая силы, решают эти риски оставить. Я собрал хозяйственников, если бы у нас не было закалки Универсиады, я не знаю, какое бы решение принял. Я верил, что вытянем. Бог помогает с погодой.
Мы выходили — 200 млн бюджет был дорог. Сейчас под миллиард.
Чем будем посыпать? Был «Бионорд», второй реагент тоже не стали применять.
Можно идти по старинке, загаживать город песком и гравием.
Сейчас был снег, гололед, было чистенько, справились.
Есть вариант пойти в прошлое. Но я не пойду туда. Идти надо вперед, опережать технологии. Но кто в первый раз пробует, ты попробуй любое блюдо приготовь, дай бог, если первый раз не комом получится, героем будешь. Начали работать с «Бионордом», по граблям прошлись. С ним раньше не работали, надо было технику настроить и так далее.
А со вторым-то что не понравилось?
Второй материал — вопросы в поставщике, поставят ли нам такой материал. Мы сегодня поставили уровень требований к материалу — в мире это одна из самых высоких планок, такой уровень даже в науке не всегда ставят. Теперь нужно производство, чтобы под наши требования подошло.
Мы же с нашими специалистами смотрели, они весь год анализировали дополнительно. Мы поменяли структуру материала. Мы сейчас и прометаем, и убираем — работают целые комплексы, надо набить руку. Мы подошли к очень высоким технологическим стандартам.
Но материала-то нет. Что зимой будем делать?
Не переживайте, всё будет хорошо. Все равно мы добьемся самого современного материала, он появится, он будет.
Еще вопрос, у нас есть огромные склады «Бионорда». С ним-то что будем делать?
Остатки с прошлого года есть, он будет дозированно применяться на опасных участках. По сути, компонентная база у нового реагента будет та же, просто надо уметь с ней правильно работать, технологию отработать.
Вы говорили, что красноярцев надо научить чистоте, быть хозяевами города. Как вы думаете, удалось вам это или нет?
Абсолютно точно, я от этой позиции не отошёл. Любой город — модель семьи, нашего дома, как мы себя там ведем, так надо и на улицах. Я думаю, мы в этом плане сдвинулись. Нам удалось выстроить дороги, парки, скверы, тротуары. Здесь уже набили руку. Есть бесхозные участки. Практически тысяча таких локальных участков закрыта, сейчас это делает не только муниципалитет, но и красноярцы, предприниматели, волонтеры. Раньше на этих участках просто гадили и к ним никто не подходил.
С дворами — надо заниматься. У нас 500 управляющих компаний. И их 500 директоров. У нас 5 руководителей муниципальных предприятий. Я чуть не облез правильно их научить мыслить, чтобы видеть недочеты.
Есть нарекания: вакуумную уборку так и не запустили, но я понимаю, на УК очень большая работа легла — это и обработка подъездов.
В этом году больше 10 тысяч заявок отправили на конкурсы благоустройства. Это вещь, которую сделали люди. Раньше районы между собой состязались, там и гранты небольшие были. Сейчас три больших программы поддержки. Один грант — 100 тысяч на двор, на клумбу. Такие получили 50 человек. Там такие во дворах шедевры — закачаешься.
Как удалось привлечь международных архитекторов к работе в Центральном парке?
Если бы три года в Красноярске ничего не происходило, и мы с бухты-барахты предложили: «А давайте украсим наш Центральный парк!», а вокруг у нас помойки, мусор и так далее, никто бы не воодушевился. Это о работе, которая системно ведется. Идеология для меня такая — город в парке. Миллионный город в парке. А теперь мы должны сделать парк в городе — это генеральная концепция, которую мы должны придерживаться.
Почему парки и скверы — в первый год людей попросили проголосовать, надо ли это в городе реализовывать. Пятая часть населения проголосовала.
Мы тогда очень скромно планировали сделать 50 скверов и парков благоустроим за 5 лет. Тогда эта цифра казалась фантастической. Сейчас 70 парков и скверов уже благоустроено. 70!
Хочется понимать, когда Центральный парк станет Центральным парком. Есть этот срок?
Если все пойдет нормально, без форс-мажоров, два года и мы закончим весь кластер.
С историческим кварталом?
С Историческим кварталом закончили, скоро уже откроем, в следующем году будет работать. Остался Центральный парк. У нас здесь появится уникальный пешеходный маршрут, парковые кольца. Мы восстанавливаем парки и скверы не с бухты-барахты. Если посмотрите логику формирования парковых колец, там нет ни одного случайного объекта. Они как бусинки — каждый идет один за другим и создает замкнутые парковые контуры. Могу привести примеры.
Вот, например, левобережная набережная, сквер Сурикова, площадь Революции, улица Дзержинского, дальше Центральный парк — его мы пока не берём, он у нас пока еще бельмо, исторический квартал и набережная. Почти ни разу не перешли дорогу, с закрытыми глазами можно пройти. После с набережной можно на Татышева или к Каче, здесь второй пешеходный маршрут: сквер Победителей, скверик Хворостовского, площадь Мира, Татышев.
Если получится, хочется уйти с центральности в сторону Качи — это сквер Юдинский. Сейчас работаем с минстроем.
Когда доделают правобережную набережную?
Вообще для меня эта набережная — это кусок души, который болел, был воспаленный. Сейчас отлегло, по сути, мы восстановили советскую набережную, но у нас остался участок между двумя набережными. Мы зашли туда, куда ни разу не ступала нога строителя. Закончим в ноябре. Самое главное — вы знаете, мы делаем вопреки, мы их сделаем и они будут лучшими. Это не просто набережная, это другой смысл. Люди имеют теперь прямую пешеходную связь. То, что градостроители там натворили — это восстановление справедливости.
Самый главный ресурс в городе — это земля. Коммерческие схватки будут все больше. Если останутся неблагоустроенные участки — обязательно кто-нибудь будет пытаться занять, настаивать, пробивать, судиться. А законодательство у нас очень такое.
Когда мы создаем парки — это наша, городская капитализация. Ее уже никто никогда не заберет. Когда территория благоустроенная, ухоженная, попробуй прийти туда с экскаватором.
Пандемия все-таки повлияла на экономику, чего в бюджете не досчитаемся, где будем подвигаться?
Это важная проблема. Помимо вопросов, которые внесла пандемия, у нас огромная закредитованность бюджета. Нужно искать все возможности для поиска маневра. Кто-то хихикает, вот, вы взяли кредит, чтобы перекредитоваться, уменьшить ставку. Мы должны использовать любую возможность и уменьшить ставку там, где это возможно.
Наша задача — еще и сокращение дефицита, нам удается это решать вместе с правительством края. Александр Викторович Усс здесь оказал очень серьезную поддержку в плане балансировки нашего бюджета. Надо вытаскивать его из долговой ямы. Бизнес начал останавливаться. К сожалению, многие уже после первой волны не выкарабкались. Сейчас ищем дополнительные инструменты поддержки. У нас нет дополнительных ресурсов. Принятые меры действуют.
Чтобы не возвращаться к тотальному закрытию, нужно вернуться к вопросу мер профилактики людей. Сейчас начинают действовать системы самоконтроля. Рестораны собрали экспертную группу, ходят проверяют сами все объекты, у кого как соблюдается. Никого не хочу обидеть, но из-за маленькой шашлычной у нас гибнут рестораны мирового уровня. Из-за какого-то недотепы, который руки не моет, государство вынуждено меры принимать.
Прижимаемся уже где можно. Мы определились, что поддержание системы жизнеобеспечения и образования — здесь мы резать не будем. Остальное подвергается тотальной фильтрации — у нас есть такое понятие, как бюджетный фильтр. Департаменты бьются за каждую копейку, но есть комиссия, которую каждую статью еженедельно просматривает. Остальные отрасли поджимаем. Это и летние отдыхи, и культурная программа, и спортивные мероприятия. Это всё ушло под нож.
Мы планировали, что из-за пандемии бюджет не досчитается 2 млрд рублей. Общий объем — 35 млрд руб. Это колоссальные деньги. Начали смотреть, здесь поджимались, здесь поджимались, к середине года был миллиард. Здесь спасибо краю, вместе садились здесь подгоняли и там подгоняли. К концу года мы выходим с профицитом, который позволит погасить часть долгов.