Глава союза композиторов РТ: «Татарская музыка должна быть легкодоступна!»

Программное интервью новоизбранного Ильяса Камала о судьбе молодых авторов, музыкальном театре и 125-летии Сайдашева

«В планах создание абонементных концертов современных композиторов. Их нужно слышать и ценить, но вопрос организации таких мероприятий пока упирается в финансовые трудности», — говорит недавно избранный председателем союза композиторов республики Ильяс Камал, сменивший в этой роли Рашида Калимуллина, возглавлявшего организацию 35 лет. О том, что мешает татарстанским творцам быть услышанными, зачем Казани нужен Дом композитора и какие первоочередные задачи будет решать новый руководитель, — в интервью «БИЗНЕС Online».

«Это было мучительное решение»

— Ильяс, в декабре 2024-го вы стали председателем союза композиторов Татарстана. Много ли прибавилось забот?

— Забот, конечно, значительно прибавилось. При этом никуда не делись другие мои задачи: в театре им. Тинчурина и оркестре La Primavera работа продолжается, поэтому и так небольшое количество сна еще подсократилось. Но, думаю, это временно и преодолеваемо.

— Легко согласились на новую должность?

— Это было мучительное решение, поскольку я творческий человек, а на новой должности возникает много материальных вопросов. От чего-то придется отказаться, и, как это обычно бывает, в первую очередь от своего. Но если люди будут заинтересованы и благодарны, это будет меня морально поддерживать, и я почувствую, что все это делается не зря.

Неожиданным ли было предложение? Рашид Фагимович [Калимуллин] намекал на это, и я понимал, о чем идет речь, долго и мучительно размышлял над этим. С другой стороны, он, не побоюсь этого слова — легендарный руководитель. 35 лет союз композиторов находился под его руководством и достиг больших высот, мирового признания благодаря фестивалю «Европа-Азия». С точки зрения хозяйственника у него все замечательно сохранилось и дошло до наших дней. Не каждое учреждение культуры может похвастаться таким прекрасным зданием и залом, как в нашем союзе.

Но самое ценное — это люди. У нас очень дружный коллектив, композиторы друг друга поддерживают, всегда готовы помочь. В целом, наше объединение — это семья, союз в самом широком смысле. Именно для этого такие творческие институции и создавались: чтобы быть в согласии, совместно поднимать вопросы, касающиеся нашей профессии, и защищать интересы друг друга.

Как председатель, я считаю важным не зацикливаться исключительно на своем творчестве. Необходимо активно продвигать коллег, используя все доступные средства: как творческие ресурсы, так и технические, включая СМИ. Важно развивать соцсети, чтобы обеспечить максимальную видимость и поддержку для наших авторов.

— Этого в работе союза композиторов Татарстана не хватает?

— Всегда чего-то не хватает. У нас энтузиастов много, творчество кипит. Но нужна и материальная поддержка, это еще предстоит решить. При этом важно сохранить все, что у нас есть, не разрушая, а только улучшая и приумножая, как бы это пафосно ни звучало.

— Наверное, в первое время важно сосредоточиться на чем-то определенном, какие-то задачи делегировать, какие-то оставить на своих плечах.

— Вы правы насчет делегирования, но руководитель должен уметь и знать все аспекты своей работы. Я, хоть и не люблю хвастаться, как руководитель оркестра, в этом преуспел. Я решаю множество творческих задач: от подготовки программ и проведения фестивалей до самой сложной части — работы с людьми. Я понимаю, как важно сохранить атмосферу, которая сложилась с годами. У нас дружный коллектив, но каждый человек — это индивидуальность со своим характером и интересами, и невозможно учитывать все пожелания. Тем не менее, я стремлюсь к этому: не просто формально удовлетворять желания, а искренне заботиться о своем деле, чтобы творческий порыв всегда находил свое выражение.

Однако нельзя забывать и о материальной стороне вопроса. Для организации концерта необходимо приглашать исполнителей, создавать афиши и заниматься рекламой — все это важные детали. Многое придется делать своими силами, и мне помогает то, что я владею технологиями и имею опыт в дизайне. Разработка сайтов и афишной продукции для меня не новость. Я планирую направить весь свой опыт на развитие союза.

Что касается исполнительства, то я продолжаю активно заниматься исполнительством на струнных инструментах. 10 лет я проработал в Татгосфилармонии в качестве виолончелиста и сейчас принимаю участие как в камерных концертах, так и в сольных выступлениях с различными оркестрами.

«В планах создание абонементных концертов современных композиторов»

— Что можете назвать из первоочередных задач?

— Мы будем стараться реализовывать все общими усилиями. В нашей республике остро стоит вопрос аудиозаписей произведений и их доступности. Мы планируем цифровизацию и запись произведений наших классических композиторов с современными исполнителями — это одна из приоритетных задач для меня.

Далее — выход в медиапространство. Не скажу, что нас там совсем нет, но задача — татарская музыка должна быть легкодоступна. Хотим, чтобы ее не приходилось искать по сайтам, а можно было найти и послушать всего в 2-3 клика.

Также в планах создание абонементных концертов современных композиторов. Их нужно слышать и ценить, но вопрос организации таких мероприятий пока упирается в финансовые трудности. Речь идет о камерной музыке, которая очень обширна (приглашенные музыканты, ансамбли не могут играть бесплатно). Как я уже говорил, у нас много энтузиастов, но их энтузиазм часто заканчивается на том, что им нужно зарабатывать на жизнь. В настоящее время они готовы играть нашу музыку и бесплатно, но в конечном итоге выберут работу вместо репетиции для бесплатного мероприятия. Эти концерты тоже должны приносить доход. Если бы у нас был зал побольше, то это позволило бы учитывать и эту задачу. Все это внесло бы вклад в дальнейшее развитие жанра и культуры слушателя. Важно нести хорошую музыку как можно более широкой аудитории.

— Влияние Рашида Калимуллина на союз сохранится?

— Во-первых, Рашид Фагимович выступает в роли председателя правления союза композиторов России. Татарстанский союз изначально создавался как отдельное объединение, но сейчас функционирует в статусе региональной организации, и это важный вопрос, с которым следует разобраться. У нас есть свои цели, но мы также имеем прямое отношение к союзу композиторов РФ. На некоторые проекты они выделяют финансирование, что позволяет нам проводить концерты и оплачивать приглашенных исполнителей. Но этих средств недостаточно. В результате мы вынуждены объединять творческие вечера нескольких современных авторов в один концерт, что может быть обидно для творческих людей, особенно тех, кто находится на подъеме. Каждый композитор заслуживает отдельного концерта, но нам приходится искать компромиссы.

У нас достаточно высокий и конкурентоспособный уровень. Наш легендарный ГАСО РТ выступает наравне с выдающимися столичными оркестрами. Исполнительский уровень в нашей республике значительно превышает средний по России, не уступая столичному. Это не просто личные мнения — у нас есть доказательства в виде успешных выступлений на конкурсах.

Конкурс «Партитура» (ежегодный всероссийский конкурс молодых композиторов, — прим. ред.) продемонстрировал, что у нас много композиторов, которые не уступают московским. На легендарном конкурсе вокалистов имени Глинки Эльза Исламова выступила лучше многих своих соперников и получила вторую премию. У нас также много талантливых детей-исполнителей, например, скрипач Лука Моромов из Набережных Челнов, который победил в конкурсе «Щелкунчик». Все это подтверждает наш уровень и то, что мы признаны и способны на многое.

О проблемах музыкальной классики

— Сейчас, кажется, мало, кто играет татарскую классическую музыку. Например, у оркестра Александра Сладковского, по сути, все ограничено фестивалем «Мирас».

— Проблема очень большая. Естественно, у ГАСО РТ есть годовой план, он очень насыщенный, и у них физически не хватает времени, чтобы делать татарскую программу в течение года. «Мирас» — очень нужный фестиваль, и он должен сохраниться в том виде, в каком существует. Но для татарской музыки этого недостаточно. Это камень не в адрес ГАСО РТ, у нас есть и другие коллективы, которые также должны продолжать эту работу. Например, в течение года в театре имени Тинчурина проходит проект «Шедевры татарской классической музыки», включающий цикл концертов в честь памяти композиторов.

— Собирается ли зритель на такие концерты?

— Был аншлаг, но проблема заполняемости залов на концертах классической музыки тоже существует. Когда создавался проект «Шедевры татарской музыки», планировали его делать республиканским. Позже появилась идея организовать фестиваль театральной музыки имени Сайдашева. Мы и сейчас от этой идеи не отказались. Тем более, в 2025 году будет 125-летие Салиха Сайдашева.

— А с какой периодичностью проводите концерты цикла «Шедевры татарской музыки»?

— Раз в квартал. Хотели проводить ежемесячно, но сейчас это не очень реально. Во-первых, программа должна не только быть аранжирована, а еще как следует отрепетирована и желательно апробирована. Во-вторых, параллельно должна вестись работа со зрителем, а театр, логично, больше нацелен на театральные постановки, привлекать любителей чистой музыки сложнее, к этому зрители Тинчуринского не привыкли. Соответственно, месяца не хватает, чтобы и собрать новую программу, и со зрителем поработать.

— Может, нужна помощь министерства культуры или спонсоров?

— Речь не только в деньгах, нужно вести работу в соцсетях и запустить таргетированную рекламу. Проблема зрительского воспитания также стоит на повестке дня: звонящие мобильные телефоны, опоздания на представление и шуршание едой отвлекают от постановки. Начинать нужно с детства. Людей, приобщившимся к определенным стилям и направлениям, сложнее убедить попробовать что-то новое.

— Возможно, на новой должности вы сможете вывести «Шедевры татарской музыки» на новый уровень?

— Мыслей много, будем работать и с театрами, и с городскими учреждениями культуры, и с оркестрами.

Также в союзе композиторов РТ проходит цикл концертов камерной музыки современных авторов «Памяти композитора». Наша мечта — обзавестись «Домом композитора», как в Петербурге и Москве. Зал союза композиторов вмещает максимум 90 зрителей и исполнителей до 10 человек. Для больших концертов нужен зал на 200-300 человек.

— В Казани не хватает залов?

— Наша главная площадка — ГБКЗ им. Сайдашева. Но люди не всегда охотно посещают концерты классической музыки. Возможно, нам нужно проводить кропотливую работу с подрастающей аудиторией, поскольку сейчас она не готова регулярно посещать концерты, чтобы заполнить зал на 700 мест, как в ГБКЗ.

Существует и другая проблема — доступность залов. Почему в ГБКЗ нельзя часто проводить концерты? Если планируется крупное мероприятие, а зал не заполняется, организаторы сталкиваются с трудностями в оплате аренды и гонораров исполнителям. У нас есть отличные творческие коллективы и композиторы, которые стремятся создавать новые произведения, но для их исполнения нужна аудитория. Хотя наши энтузиасты готовы выступать даже на 10-20 слушателей, финансовая сторона вопроса все равно остается актуальной. Необходимо учитывать расходы на электроэнергию, уборку помещений и другие организационные моменты.

— Предыдущее руководство союза старалось решить эти трудности? В центре Казани есть, например, культурный центр им. Пушкина.

— Да, это хорошая мысль. Даже если нам бы не передавали здание полностью, а просто дали возможность чаще там выступать — это было бы очень хорошо. Рашид Фагимович конечно же занимался этим вопросом, концерты, в которых звучала музыка татарстанских композиторов, с участием наших солистов проходили в лучших залах России и мира, и они заполнялись. Но время меняется и появляется большое количество камерной музыки наших композиторов, которой временами становится тесно в зале вместимостью до 90 человек.

Как зарабатывают молодые композиторы?

— Наболевший вопрос — новый музыкальный театр. Не за горами переезд театра им. Камала, освобождается большая площадка. Как думаете, Казани нужен еще один музыкальный театр?

— Однозначно нужен! Это действительно наболевший вопрос среди композиторов, музыкантов, вокалистов, актеров и режиссеров. У нас все для этого есть по творческой составляющей. Нет только здания, труппы и финансирования.

— Если музыкальный театр откроется, какие произведения там могут прозвучат первыми?

— Я сейчас почему-то вспоминаю Джаудата Файзи, и не только потому что делал обработку его комедии «Башмагым» («Башмачки»). Это проверенный временем материал, который хорошо «заходит» любому поколению слушателей. Можно поставить как в классическом варианте, и как мюзикл. Очень много талантливых музыкальных и музыкально-драматических спектаклей написано в XX веке и пишутся в наши дни.

Возможно, люди, которые говорят, что у нас нет репертуара для полноценного музыкального театра, обращают внимание на то, что произведение было написано в советское время и тематика не очень актуальная. Но их можно обновить, актуализировать. К тому же, если это музыкальный театр, главенствующую роль должна играть музыка, а текст может подстроиться.

— В «прощальном» интервью Рашид Калимуллин называл целую плеяду молодых композиторов и перечислил их работы, но многие из них незнакомы широкой публики.

— Естественно, они где-то существуют, но их негде показывать.

— Вы бы кого отметили?

— Я бы на самом деле назвал всех композиторов, потому что среди членов союза практически нет неактивных авторов. Все, конечно, знают произведения Эльмира Низамова, которые также не все звучат в оперном театре и могли бы занять определенную нишу в новом музыкальном театре.

Миляуша Хайруллина и ее опера «Кави-Сарвар», которую поставили в концертном виде силами ГАСО РТ, но хочется увидеть это уже в сценическом воплощении. Ляйсан Абдуллина очень интересна, хотя она, возможно, ориентирована на меньший круг слушателей, ее опера «Береника» по рассказу Эдгара По авангардное направление. Молодые композиторы: Роман Пархоменко и Лилия Исхакова тоже в этом направлении двигаются — пишут камерные театральные спектакли.

Причем у нас есть не только русские и татарские произведения, но и марийские, удмуртские и пр. 19 декабря с большим успехом прошла опера-колядка Елены Анисимовой «Ночь перед Рождеством» в ГБКЗ им. С. Сайдашева.

У нас много композиторов, которые могут создавать новые произведения, но не делают этого из-за отсутствия площадок для исполнения. К примеру, у Зульфии Рауповой есть большое количество спектаклей, и по ее творчеству видно, что ей приходится немножко упрощать и адаптировать работы под коллективы драматических театров. Композиторы Гульнара Тимербулатова, Гульназ Закирова, Алсу Абдуллина — талантливые мелодисты, и я уверен, что они могли бы писать именно музыкально-драматические спектакли, если бы была возможность их исполнять.

— Если говорим про молодых композиторов, которым сложно достаются площадки, то как они зарабатывают?

— Это проблема всех композиторов России. В основном они зарабатывают на жизнь, занимаясь другими видами деятельности: преподают в школах, училищах и институтах, также выступая в качестве концертирующих музыкантов. Среди членов союза много кто работает в сфере организации музыкальных мероприятий. Эта проблема имеет всероссийский масштаб, но, к счастью, медленно, но верно движется к разрешению. Например, совсем недавно в классификаторе профессий появилось слово «композитор». Этот вопрос поднимал Эльмир Низамов на встрече с президентом России.

— Члены союза композиторов Татарстана живут и работают в основном в Татарстане?

— В основном у нас. Но Миляуша Хайруллина и Елена Шипова живут в Москве, проходят там обучение и ведут концертную деятельность, как в Татарском центре, так и вне национальных объединений: так, в залах московской консерватории и российской академии им. Гнесиных звучит музыка наших композиторов. А такого, чтобы все были рассредоточены по другим регионам, я не могу сказать. Наверное, это очень хорошо, что все пока держатся у нас, и композиторы вносят свой вклад в наше искусство. Этим нужно дорожить.

— А каковы судьбы ваших произведений, например, опер «Орлы Урала» с либретто на башкирском языке, победившей в конкурсе «Партитура», и «Минем Такташ»?

— Моя опера «Мой Такташ» была поставлена в театре им. Тинчурина в рамках лаборатории для молодых композиторов, драматургов, режиссеров и сценографов «KazanOperaLab» всего один раз. Это камерная опера, в которой не так много исполнителей, и она затрагивает личные моменты из жизни Хади Такташа, хотя не является полностью биографической.

Что касается моей оперы «Орлы Урала», ситуация более сложная. Изначально с моим братом, Салаватом Камаловым (либреттист), задумали написать эту оперу для конкурса «Северные амуры» Башкирского театра оперы и балета. Победителем признали Шауру Сагитову, а за короткий промежуток времени на одной сцене поставить две оперы на одну и ту же тему не получится. Поэтому я подал заявку и на «Партитуру», где меня признали победителем. Сейчас есть мысль сделать концертное исполнение этой оперы.

«Первый раз я посетил Казань во время празднования 1000-летия города и влюбился в него»

— Вы родились в Санкт-Петербурге, и только в подростковом возрасте переехали в Казань.

— В Казани я поступил в музыкальное училище (ныне колледж имени И. В. Аухадеева) и окончил его по классу виолончели под руководством народной артистки РТ Ларисы Масловой, которая в то время была солисткой Татарской госфилармонии. Во время учебы по совету Ларисы Владимировны я начал заниматься композицией. Она также познакомила меня с профессором консерватории Борисом Трубиным. На третьем курсе училища я начал серьезно заниматься композицией и готовиться к поступлению в консерваторию. И поступил я сразу на два факультета: по специальностям «виолончель» и «композиции». В то время второе высшее образование было платным, но ректор пошел мне навстречу и оформил некоторые предметы факультативно. В результате я получил полное образование по обоим факультетам, а диплом композитора был выдан чуть позже, когда я завершил ассистентуру-стажировку в консерватории.

— Откуда у вас изначально появилось решение уехать из Петербурга в Казань? Родители повлияли, или это было ваше личное желание?

— Личное решение. В первый раз я посетил Казань во время празднования 1000-летия города и влюбился в него. На следующий год я вернулся на фестиваль-конкурс им. Сары Садыковой в качестве виолончелиста. В Санкт-Петербурге есть татарская община, и они рекомендовали мне участвовать в этом конкурсе. Я приехал и, к своему удивлению, завоевал первую премию. Все сложилось удачно: меня тепло встретили, познакомился с замечательным педагогом Ларисой Масловой.

С музыкой я связан с детства: в 6-летнем возрасте мама меня привела в музыкальную школу, мы купили фортепьяно, я играл и подбирал разные мелодии — это занятие мне очень нравилось. Однако в подростковом возрасте зачастую происходят изменения, и меня стало заносить в другие направления. Тем не менее, любовь к музыке сохранилась благодаря тому, что во дворце творчества юных я учился игре на виолончели. Также я занимался в летнем лагере симфонического оркестра ансамбля песни и танца им. И. Дунаевского. Собирались талантливые дирижеры, и каждый день звучали новые программы. Именно там влюбился в оркестровую игру.

Сложный выбор стоял передо мной, когда я заканчивал 9-й класс. Педагог по виолончели, узнав о моем увлечении компьютерными технологиями и программированием, не советовала мне продолжать музыкальное образование. Вероятно, она оценивала ситуацию объективно: среди музыкантов в Петербурге существовала высокая конкуренция и я, наверное, по уровню исполнения находился ближе к среднему. Поступить в Петербургскую консерваторию было бы действительно сложно.

— Вас тогда это не демотивировало продолжать заниматься музыкой?

— Тогда я уже был нацелен поступать в казанское музучилище после приезда на конкурс им. Садыковой и консультации с Масловой. Она заставила меня поверить в себя, и я действительно по-другому начал раскрываться. Поступил в итоге с высшим балом в училище, а позже и в консерваторию.

— Вы из музыкальной семьи?

— Она не музыкальная, но творческая. Самое первое, что приходит на ум — это раннее детство, когда я проводил все летние каникулы в Башкортостане, на родине родителей. Бабушки и дедушки часто просили меня спеть народные татарские и башкирские песни, и, как и все дети, я с удовольствием пел на стуле за конфетку. С 5-летнего возраста я каждый год участвовал в национальном празднике Сабантуй. В Башкортостане любовь к музыке повсеместна. Практически в каждом доме есть баян, гармошка, и мы все с удовольствием пели.

А любовь к песне — это больше от мамы. Она постоянно пела, и я хорошо помню такие песни, как «Сарман», «Рамай» и «Элмәлек». Папа играл на курае. Я тоже играю на курае, правда, на татарском — металлическом.

В шесть лет у меня появилось пианино, и мне нравилось подбирать мелодии, я мечтал поступить на класс фортепиано. Однако когда я пришел на прослушивание во дворец творчества юных в семь лет, не нашел общий язык с преподавателем. Не то чтобы я не мог сыграть то, что меня просили. Мне не понравился сам педагог, я с детства был избирателен в отношении людей. Она спросила меня: «Сможешь спеть песенку?» — на что я ответил: «Нет, не могу». Затем она предложила прочитать стихотворение, и в этот момент у меня возник блок, и я понял, что не смогу учиться у нее.

К счастью, был преподаватель по классу виолончели, у которого был недобор учеников. Она нашла ко мне подход, я ни разу не пожалел о своем выборе. Виолончель — это уникальный инструмент с широким диапазоном: в ансамбле он может исполнять как басовую партию, так и сольные партии, что открывает множество возможностей для развития.

— Но в Петербурге изучать татарскую музыку наверняка было сложно…

— В учебном заведении не было возможности изучать татарскую музыку. Но был курс общего фортепиано, и я продолжал изучать татарские произведения. И дома играл, все изданные сочинения Сайдашева вдоль и поперек переиграл. Педагоги даже жаловались родителям, что дома я не занимаюсь заданной программой. Я также слушал записи Фарида Яруллина, Ильгама Шакирова и Альфии Авзаловой, в Петербурге мы посещали все татарские концерты.

— С детства вы были увлечены Сайдашевым и сейчас, насколько известно, восстанавливаете его партитуры?

— Некоторые партитуры восстановил еще в 2020 году, когда ставился спектакль «Сайдаш. Бессонница». По сценарию хотели исполнить «Сакай маршы», но партитуры не было, зато была старая симфоническая запись 1960-х на грампластинке. И я по этой записи все восстановил, и мы ее исполнили нашим оркестром.

— А во что это восстановление партитур в конечном итоге должно вылиться?

— Хочется сохранить партитуры в универсальном симфоническом виде, чтобы они чаще звучали, также их надо подстраивать под камерные оркестры: оркестры театра им. Г. Камала и театра им. К. Тинчурина, камерного оркестра «La Primavera», оркестра центра Софии Губайдулиной и другие коллективы.