Изолятор бессмысленного содержания. Искандер Ясавеев рассказал о наблюдениях
44
В результате недавнего трехдневного ареста колумнист "Idel.Реалии", социолог Искандер Ясавеев получил возможность изнутри понаблюдать за условиями содержания в изоляторе временного содержания Управления МВД по Казани. Он делится результатами своего "включенного наблюдения" и вопросами к МВД и системе правосудия, которые появились у него в течение этих трех дней.
СТРОГИЕ ПОРЯДКИ
Чуть менее года назад я провел четверо суток в спецприемнике УМВД для содержания лиц, арестованных в административном порядке, на улице Милицейской в Казани, отбывая арест за антивоенную акцию. В этот раз я оказался в изоляторе временного содержания Управления МВД по Казани, предположительно, из-за переполненности спецприемника. Отчасти я был рад этой возможности изучить еще одну полицейскую организацию закрытого типа, понаблюдать за практиками в ней и сравнить с практиками спецприемника.
Основное отличие изолятора временного содержания, расположенного на улице Карла Маркса (начальник ИВС — Ильнар Гасанов), от спецприемника на Милицейской заключается в том, что в ИВС содержатся как административно арестованные, так и подозреваемые и обвиняемые по уголовным делам. Соответственно порядок в ИВС строже по сравнению со спецприемником.
Проявлялось это, во-первых, в тщательном досмотре вещей и личном обыске по прибытии в изолятор. Первый раз в жизни меня обыскивали с полным раздеванием — снятием всей одежды и приседанием. Ранее я только слышал об этом от бывших заключенных во время социологических интервью и читал в их воспоминаниях. Мне хотелось бы адресовать МВД следующий вопрос. Личный обыск с полным раздеванием и досмотром одежды — процедура необходимая, но все же унизительная. И не только для обыскиваемого. Не думаю, что сотрудникам ИВС приятно заниматься этим. Почему бы не продумать возможность приобретения МВД сканеров, подобных тем, что используются в современных аэропортах для досмотра пассажиров без снятия обуви?
Во-вторых, ежедневно во время утреннего обхода камер сотрудники изолятора проводят полный досмотр личных вещей, включая снятие постельного белья — простыней с матраса и наволочки с подушки — и переворачивание матраса.
Однако действия сотрудников изолятора не вызывали нареканий. Действовали они по правилам, обращались вежливо, хотя некоторые обращались ко мне на "ты", видимо, по привычке, а часть сотрудников подчас использовала принятое в СИЗО и исправительных колониях слово "уважаемый".
ОБРАЗОВАННЫЙ СОСЕД-АКТИВИСТ
Условия содержания в целом были сносными. В камерах тепло, есть горячая и холодная вода. Постельное белье, матрас и подушка выдаются. Питание вполне приемлемое — пища хорошо приготовленная и горячая, на этот раз не пересоленная. Меню примерно одинаковое: на завтрак — каша и хорошо заваренный чай, на обед — суп (рассольник с перловкой, рыбный), рисовая каша с мясом и капустный салат в качестве второго, кисель или компот, на ужин — каша с сосиской или котлетой и чай. Хлеб, обычно достаточно свежий, выдается каждый раз толстым, примерно двухсотграммовым куском.
Питьевую воду в пластиковых бутылках с передачами в изоляторе принимают. Для меня по-прежнему непонятно, почему ее не принимают в спецприемнике на Милицейской, относящемся к тому же ведомству.
Я находился в трехместной камере вместе с соседом — 69-летним образованным мужчиной, татарским активистом, отбывавшим 13 суток ареста за "мелкое хулиганство" (никакого хулиганства в его действиях, на мой взгляд, не было, а был акционизм). Камера представляла собой помещение размером десять шагов в длину и четыре в ширину с металлическими привинченными к полу одноярусной и двухъярусной кроватями, столом и двумя скамьями. В углу — напольный унитаз (чаша Генуя) на небольшой ступеньке, отделенный от камеры стенкой и дверцей высотой около метра, рядом с туалетной кабинкой – раковина и кран с горячей и холодной водой. У входа — небольшой металлический шкафчик с тремя отделениями и крючками. Окно большое, между двумя стеклопакетами установлена решетка, внешний стеклопакет матовый. Проветривается камера через круглое вентиляционное отверстие над окном с поворачивающейся вокруг своей оси заслонкой. Освещение хорошее — лампы дневного света включаются с шести утра до десяти вечера, на ночь оставляется приглушенный свет от лампы над дверью.
Читать было бы легко — я взял с собой книги, — если бы не одно обстоятельство. Примерно с девяти утра сотрудники ИВС включают во всех камерах трансляцию одной из развлекательных FM-радиостанций, которая продолжается до десяти часов вечера. Вначале трансляция была громкой, читать было трудно, радио мешало сосредоточиться. Я написал и передал через дежурного сотрудника обращение к начальнику ИВС с просьбой отключить трансляцию, сославшись на появившуюся головную боль. Через некоторое время звук трансляции уменьшили, хотя и не отключили ее полностью. Позже сотрудники изолятора объяснили мне, что часть людей, содержащихся в нем, напротив, просит включать радио. Выход мне видится в перестройке системы радиодинамиков таким образом, чтобы радио включалось изнутри камер их обитателями, либо в ограничении трансляции несколькими часами, например, тремя или четырьмя во второй половине дня.
КНИГИ НА ТАТАРСКОМ И РУССКОМ
Книги в ИВС есть. В нашей камере в шкафчике стояли "Белые цветы" Абдурахмана Абсалямова и "Царь-рыба" Виктора Астафьева. Однако в книге Абсалямова были вырваны последние страницы. Можно взять также книги на татарском языке — они стояли на полке в кабинете с клеткой, куда нас выводили на ежедневное 15-минутное пользование мобильным телефоном. Мой сосед взял там и читал книгу "Ялгызак" Рафаэля Сибата. На мой взгляд, можно продумать и запустить совместный проект УМВД и Централизованной библиотечной системы Казани по передаче в ИВС и спецприемник художественной литературы — дубликатов имеющихся в библиотеках книг. Книги востребованы в ИВС и спецприемнике. При мне один из арестованных договаривался с другим об обмене книгами — в полицейском автобусе по дороге в изолятор.
В каждой камере установлена видеокамера, за обитателями ИВС ведется постоянное наблюдение. В какой-то момент я пролил воду на пол у окна и стал собирать ее бумажными салфетками, повернувшись к видеокамере спиной. Позже дежурный сотрудник поинтересовался, что я делал с полом. Однако несмотря на наличие видеокамер, примерно раз в полчаса сотрудники заглядывают в камеры через глазок, шторка которого поворачивается с характерным отчетливым звуком. Скрытой функцией регулярного использования глазков, по всей видимости, является отправка сигналов обитателям камер, что за ними ведется постоянное наблюдение.
Не во всех камерах изолятора есть тряпки и тазы. Во второй камере, куда меня перевели под конец, пол был довольно пыльным, но не было возможности его помыть. В камерах нет также ершиков для унитазов и чистящих средств, поэтому напольные унитазы со временем загрязняются и начинают издавать неприятный запах. Возможности их почистить нет.
Наконец, еще одной проблемой является редкий доступ к душу. На мой вопрос на второй день содержания о возможности принять душ сотрудник ответил, что в душ водят раз в неделю, по субботам. Получается, что в случае, например, пятидневного ареста с понедельника по пятницу возможности сходить в душ нет. Почему бы не инициировать изменение правил внутреннего распорядка изоляторов временного содержания и не сделать пользованием душем доступным хотя бы два раза в неделю?
На прогулки — в прогулочные дворы с бетонными стенами, зарешеченными сверху, — выводят по желанию ежедневно на 15–20 минут. По правилам внутреннего распорядка прогулка должна составлять один час, но содержащиеся в изоляторе обычно не возражают против укороченной прогулки, возможно, из-за зимнего времени года.
ОБЯЗАТЕЛЬНЫЕ РАБОТЫ ВМЕСТО АРЕСТА?
Ключевой вопрос, который, на мой взгляд, необходимо обсуждать и решать: насколько адекватна политика широко распространенных наказаний административным арестом? Государство тратит на содержание, питание и охрану административно арестованных значительные средства налогоплательщиков. Большинство тех, кто содержался вместе со мной, получили наказание в виде административного ареста за мелкую кражу в магазине (обычно это кража спиртного). Кто-то был арестован за драку. Конечно, административный арест — это значительно лучше, чем возбуждение уголовного дела, судимость и лишение свободы в "исправительной" колонии. Однако, гораздо более адекватной мерой наказания во многих случаях были бы обязательные работы, предусмотренные статьями 7.27 "Мелкое хищение и 6.1.1 "Побои" Кодекса об административных правонарушениях как альтернатива штрафу или административному аресту.
Тротуары Казани зимой покрыты льдом и снегом, травмпункты переполнены людьми, получившими травмы при падении, дворников и техники не хватает. Почему бы не попытаться разработать механизм включения административных правонарушителей, у которых нет противопоказаний по здоровью, в бригады работников, занимающихся уборкой улиц и озеленением (в весеннее и летнее время)? Разумеется, принудительный труд малоэффективен. Но, возможно, это лучше, чем бессмысленное содержание в камерах изолятора, которое не воспринимается большинством арестованных как ощутимое наказание, не способствует улучшению их жизни и расширению их возможностей, а кроме того, дорого обходится бюджету и соответственно налогоплательщикам.
Не следует забывать, что и изолятор временного содержания, и спецприемник — это фактически краткосрочные тюрьмы. Криминологическая наука давно доказала, что никакого исправительного эффекта лишение свободы не имеет, за исключением отдельных очень редких случаев. Одна из задач современных обществ — поиск и разработка альтернатив тюрьме, а также минимизация вреда, наносимого лишением свободы. В отношении спецприемников и изоляторов временного содержания в России это означает максимально возможное сокращение их использования.
Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в рубрике "Мнения", не отражает позицию редакции.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.