Прогресс варварства: французского учителя убил «этнический россиянин»
Нас — не только из-за самого сюжета, но и потому, что убийца… Скажем так — «этнический россиянин».
Молодой уроженец Чечни Абдулак Анзоров, оскорблённый тем, что Пати на уроках демонстрировал детям скандально известные карикатуры из журнала Charlie Hebdo на исламскую тему, отрезал ему голову и написал об этом в соцсети. С соответствующим подтверждающим фото.
После этого Анзоров был застрелен полицией в момент задержания.
Чувства по поводу случившегося — бурные, в основном однозначные, хотя местами и смешанные.
С одной стороны, ещё когда почти шесть лет назад расстреляли саму редакцию Charlie Hebdo и было много шума на тему «нельзя убивать за слова/картинки», я напомнил: в ходе одного из ключевых для нынешнего мироустройства событий — Нюрнбергского процесса — журналист-пропагандист Юлиус Штрайхер был казнён не за дела, а за публикацию определённого свойства «весёлых картинок» на тему евреев.
Доктора Геббельса за словесную версию тех же картинок, несомненно, ждала бы аналогичная участь, не прими он меры превентивного характера.
Нюрнбергское правосудие содержит немало юридически и политически спорных моментов.
Но, повторюсь, оно фундаментально для мироустройства, которое либералы вполне считают «своим». Поэтому штатным антифашистам, обильно продуцирующим твиты «свобода слова — неотчуждаемое право человека», «нельзя убивать за смешные картинки» и «аморально запрещать улыбаться над кем-то и чем-то», неплохо бы найти уместный баланс между трусами и крестиком.
Нельзя не отметить и определённую шизофреничность французского и в целом западного подхода.
Люди одной рукой буквально затаскивают в свои страны орды инокультурных мигрантов с кардинально иной картиной мира, а другой пишут-рисуют всякие похабности в адрес их святынь, да ещё бурно потрясают кулаками — не дадим, значит, попирать нашу святую свободу слова.
С другой стороны, большинство скромных «но», которые возникали при обсуждении нападения на саму редакцию Charlie Hebdo, после убийства Пати оказываются слегка неактуальными.
Покойный учитель не упивался скандальными карикатурами. Он демонстрировал их на уроке, посвящённом современным либеральным ценностям и конкретно свободе слова.
Наверное, оные ценности ему самому были не чужды. Но в целом это сродни показу какого-нибудь таракана или картинок с внутренним строением человека на уроке биологии. Или химическому опыту на уроке химии.
К тому же педагог предложил ученикам-мусульманам, если они боятся оскорбления их чувств, отвернуться или выйти из класса.
Тем не менее, ему почти немедленно начались угрожающие звонки и иные послания от родителей и иных людей. А затем наступил Анзоров.
Одновременно с существенным снижением неоднозначности трагедии произошло если не существенное, то в любом случае заметное повышение откровенности в выражении симпатий убийце.
В частности, со стороны единоверцев и соплеменников Анзорова.
Правда, многоуважаемый герой России, академик и просто глава Чечни Р. А. Кадыров сам теракт осудил. Добавив:
«Эта трагедия заставляет задуматься о том, что французское общество, говоря о демократизме, часто путает его со вседозволенностью, демонстрацией непозволительного отношения к исламским ценностям. Такие действия не иначе как провокационными не назовёшь… Выступая категорически против терроризма в любых проявлениях, я призываю не провоцировать верующих, не задевать их религиозные чувства».
А вот бойцы MMA Зелим Имадаев и Альберт Дураев и такой поверхностной дипломатичности не явили. Один назвал Анзорова «героем», другой написал, что «во Франции свобода слово потеряло своё начало» (и хохочущая рожица в конце).
Потом, правда, обе записи были удалены.
Надо сказать, и Кадыров, и Имадаев, и Дураев воспользовались для своих реплик новомодными мессенджерами: Кадыров — Телеграмом, Имадаев и Дураев — Инстаграмом. К тому же бойцы принадлежат к индустрии, являющейся воплощением современных технологий — коммерческих, маркетинговых, информационных.
Как тут не вспомнить другую, топовую звезду MMA, а именно Хабиба Нурмагомедова. Он большой поборник нравственности и традиционализма, требует не пускать в его родной Дагестан поп-исполнителей типа Егора Крида, его жена появляется на людях и под фотокамерами исключительно с покрытым лицом.
При этом сам Нурмагомедов — большой поклонник соцсетей, а пару лет связка «Хабиб-соцсети» и вовсе оказалась причиной скандала: боец призвал поклонников подписываться на страницы спонсоров, а там оказались фотографии не шибко одетых барышень и призыв испытать удачу в азартных играх.
Да и Анзоров, как мы видим, первым делом бросился сообщать о своём поступке через интернет. Вот она, диковатая и опасная прививка архаики модерну, даже постомодерну.
Мыслитель Юлиус Эвола называл это «оседлать тигра». Хотя кто тут тигр и кто кого оседлал — вопрос.
И ещё одно наблюдение, которое не аннулирует предыдущие, но заставляет посмотреть на трагедию чуть иначе.
Уж больно подозрительным выглядит хронологическое совпадение убийства учителя и немедленно разогревшейся темы борьбы с исламизмом… и резкого обострения отношений Франции с Турцией, которую французский президент Макрон обвиняет (справедливо) в экспансионизме и исламизме.
Если бы террористом оказался турок, всё было бы совсем прозрачно.
Но слово «прозрачно» — в данном случае синоним слова «грубо».
Поэтому злодей не турок, но всё равно исламист. Покусившийся на французские национальные устои. Необычайно быстро обнаруженный обычно неуклюжей французской полицией и убитый на месте, чтобы лишнего не сказал.
Ещё и всю его семью от греха подальше поместили под стражу — вдруг тоже лишнего сболтнут.
Это, разумеется, лишь предположения. Но, знаете ли, не совсем беспочвенные.
Для Макрона ведь маленькое победоносное противостояние исламизму и Турции важно не только из-за его внешнеполитических амбиций Наполеона XXI века, хотя амбиций этих через край.
Мсье Эммануэлю переизбираться через полтора года, а рейтинг не особо внушителен. Сплочение против врага помогло бы.
И, в свете моей версии, ещё более странным представляется совпадение убийства учителя, антитурецкой активизации Макрона — и очередного раунда обвинений экс-президента Саркози в использовании денег Муамара Каддафи (вновь Ближний Восток!).
Саркози ведь считается не самым главным и очевидным, но вероятным и не лишённым перспектив конкурентом Макрона на выборах-2022.
Конспирология? Да. Но не бред.
В политике, западной особенно, мы тоже ведь часто наблюдаем гибрид модерна с архаикой — сверхсовременность форм и средств и вековую неизменность сути и целей.
Молодой уроженец Чечни Абдулак Анзоров, оскорблённый тем, что Пати на уроках демонстрировал детям скандально известные карикатуры из журнала Charlie Hebdo на исламскую тему, отрезал ему голову и написал об этом в соцсети. С соответствующим подтверждающим фото.
После этого Анзоров был застрелен полицией в момент задержания.
Чувства по поводу случившегося — бурные, в основном однозначные, хотя местами и смешанные.
С одной стороны, ещё когда почти шесть лет назад расстреляли саму редакцию Charlie Hebdo и было много шума на тему «нельзя убивать за слова/картинки», я напомнил: в ходе одного из ключевых для нынешнего мироустройства событий — Нюрнбергского процесса — журналист-пропагандист Юлиус Штрайхер был казнён не за дела, а за публикацию определённого свойства «весёлых картинок» на тему евреев.
Доктора Геббельса за словесную версию тех же картинок, несомненно, ждала бы аналогичная участь, не прими он меры превентивного характера.
Нюрнбергское правосудие содержит немало юридически и политически спорных моментов.
Но, повторюсь, оно фундаментально для мироустройства, которое либералы вполне считают «своим». Поэтому штатным антифашистам, обильно продуцирующим твиты «свобода слова — неотчуждаемое право человека», «нельзя убивать за смешные картинки» и «аморально запрещать улыбаться над кем-то и чем-то», неплохо бы найти уместный баланс между трусами и крестиком.
Нельзя не отметить и определённую шизофреничность французского и в целом западного подхода.
Люди одной рукой буквально затаскивают в свои страны орды инокультурных мигрантов с кардинально иной картиной мира, а другой пишут-рисуют всякие похабности в адрес их святынь, да ещё бурно потрясают кулаками — не дадим, значит, попирать нашу святую свободу слова.
С другой стороны, большинство скромных «но», которые возникали при обсуждении нападения на саму редакцию Charlie Hebdo, после убийства Пати оказываются слегка неактуальными.
Покойный учитель не упивался скандальными карикатурами. Он демонстрировал их на уроке, посвящённом современным либеральным ценностям и конкретно свободе слова.
Наверное, оные ценности ему самому были не чужды. Но в целом это сродни показу какого-нибудь таракана или картинок с внутренним строением человека на уроке биологии. Или химическому опыту на уроке химии.
К тому же педагог предложил ученикам-мусульманам, если они боятся оскорбления их чувств, отвернуться или выйти из класса.
Тем не менее, ему почти немедленно начались угрожающие звонки и иные послания от родителей и иных людей. А затем наступил Анзоров.
Одновременно с существенным снижением неоднозначности трагедии произошло если не существенное, то в любом случае заметное повышение откровенности в выражении симпатий убийце.
В частности, со стороны единоверцев и соплеменников Анзорова.
Правда, многоуважаемый герой России, академик и просто глава Чечни Р. А. Кадыров сам теракт осудил. Добавив:
«Эта трагедия заставляет задуматься о том, что французское общество, говоря о демократизме, часто путает его со вседозволенностью, демонстрацией непозволительного отношения к исламским ценностям. Такие действия не иначе как провокационными не назовёшь… Выступая категорически против терроризма в любых проявлениях, я призываю не провоцировать верующих, не задевать их религиозные чувства».
А вот бойцы MMA Зелим Имадаев и Альберт Дураев и такой поверхностной дипломатичности не явили. Один назвал Анзорова «героем», другой написал, что «во Франции свобода слово потеряло своё начало» (и хохочущая рожица в конце).
Потом, правда, обе записи были удалены.
Надо сказать, и Кадыров, и Имадаев, и Дураев воспользовались для своих реплик новомодными мессенджерами: Кадыров — Телеграмом, Имадаев и Дураев — Инстаграмом. К тому же бойцы принадлежат к индустрии, являющейся воплощением современных технологий — коммерческих, маркетинговых, информационных.
Как тут не вспомнить другую, топовую звезду MMA, а именно Хабиба Нурмагомедова. Он большой поборник нравственности и традиционализма, требует не пускать в его родной Дагестан поп-исполнителей типа Егора Крида, его жена появляется на людях и под фотокамерами исключительно с покрытым лицом.
При этом сам Нурмагомедов — большой поклонник соцсетей, а пару лет связка «Хабиб-соцсети» и вовсе оказалась причиной скандала: боец призвал поклонников подписываться на страницы спонсоров, а там оказались фотографии не шибко одетых барышень и призыв испытать удачу в азартных играх.
Да и Анзоров, как мы видим, первым делом бросился сообщать о своём поступке через интернет. Вот она, диковатая и опасная прививка архаики модерну, даже постомодерну.
Мыслитель Юлиус Эвола называл это «оседлать тигра». Хотя кто тут тигр и кто кого оседлал — вопрос.
И ещё одно наблюдение, которое не аннулирует предыдущие, но заставляет посмотреть на трагедию чуть иначе.
Уж больно подозрительным выглядит хронологическое совпадение убийства учителя и немедленно разогревшейся темы борьбы с исламизмом… и резкого обострения отношений Франции с Турцией, которую французский президент Макрон обвиняет (справедливо) в экспансионизме и исламизме.
Если бы террористом оказался турок, всё было бы совсем прозрачно.
Но слово «прозрачно» — в данном случае синоним слова «грубо».
Поэтому злодей не турок, но всё равно исламист. Покусившийся на французские национальные устои. Необычайно быстро обнаруженный обычно неуклюжей французской полицией и убитый на месте, чтобы лишнего не сказал.
Ещё и всю его семью от греха подальше поместили под стражу — вдруг тоже лишнего сболтнут.
Это, разумеется, лишь предположения. Но, знаете ли, не совсем беспочвенные.
Для Макрона ведь маленькое победоносное противостояние исламизму и Турции важно не только из-за его внешнеполитических амбиций Наполеона XXI века, хотя амбиций этих через край.
Мсье Эммануэлю переизбираться через полтора года, а рейтинг не особо внушителен. Сплочение против врага помогло бы.
И, в свете моей версии, ещё более странным представляется совпадение убийства учителя, антитурецкой активизации Макрона — и очередного раунда обвинений экс-президента Саркози в использовании денег Муамара Каддафи (вновь Ближний Восток!).
Саркози ведь считается не самым главным и очевидным, но вероятным и не лишённым перспектив конкурентом Макрона на выборах-2022.
Конспирология? Да. Но не бред.
В политике, западной особенно, мы тоже ведь часто наблюдаем гибрид модерна с архаикой — сверхсовременность форм и средств и вековую неизменность сути и целей.