"Где твой Аллах?" Как и почему в Калмыкии пытали заключенного из Дагестана

В Калмыкии возбудили уголовное дело о насильственных действиях сексуального характера в отношении заключенного колонии №2, уроженца Дагестана Магомеда Атимагомедова. Но и его самого подозревают в нападении на сотрудников исправительного учреждения и убийстве одного из них. Заключенный жаловался на нарушения своих прав из-за религии. Подобные притеснения происходят регулярно и связаны не только с проблемами внутри системы ФСИН, указывают опрошенные Кавказ.Реалии эксперты.


Дело о пытках Атимагомедова возбуждено в отношении неустановленных лиц, несмотря на то что пострадавший указывал на сотрудников ИК-2, которые участвовали в насилии, рассказала адвокат Аза Алиева.


Тем временем по делу об убийстве работника колонии в начале сентября планируются повторные допросы – вместе с Атимагомедовым в преступлении подозревается еще один осужденный из Дагестана, Дауд Курамагомедов.


"Мы просили следствие допросить их повторно, первые показания были добыты незаконным способом – под давлением и пытками", – утверждает адвокат.


Атимагомедов заявлял, что в день стычки в колонии он решился на побег из-за бесчеловечных условий содержания, постоянных угроз и провокаций. В колонии, по словам заключенного, мешали совершать намаз, читать Коран, отбирали молитвенные коврики и религиозную литературу.




В заявлениях его адвоката в правоохранительные органы отмечается, что начальник оперативной части провоцировал осужденного, угрожая уголовным делом по статье о терроризме. Со слов Атимагомедова, на него также составляли безосновательные протоколы о нарушении порядка.


"На побег его подговорил отбывающий совместно с ним наказание осужденный Дауд Курмагомедов", – указано в обращении в адрес уполномоченного по правам человека в России Татьяны Москальковой.


В задержании Атимагомедова участвовало более 30 сотрудников, которые затем принялись его пытать, отмечается в том же заявлении. Заключенному из Дагестана заковали руки в наручники, подвесили за них к стене и стали избивать, в том числе ногами и подручными предметами.


В результате истязаний Атимагомедов не мог сидеть, двигаться и открывать глаза – из-за гематом на лице. Заключенный рассказал адвокату, что сотрудники ИК-2 наклеивали на него скотч в виде креста, затем заливали это место кипятком и говорили: "Вот, где твой Аллах? Теперь ты христианин".


Пострадавшими по делу о пытках в калмыцкой колонии №2, помимо Атимагомедова и Курамагомедова, проходят еще восемь человек. На территории учреждения уже прошли следственные действия с их участием.


По словам Алиевой, в процессе участвовали следователи и оперативники, безопасность обеспечивал ОМОН. Они прошли всю территорию колонии и зафиксировали следы преступлений, о которых заявили потерпевшие.


"Одеяло было в крови, в которое заматывали голову Атимагомедова и прыгали по лицу. И там же в этом мусоре, где валялось одеяло, были молитвенные коврики, листы от Корана", – вспоминает адвокат.


Сейчас защита добивается перевода Атимагомедова в другую колонию; в нынешней, как утверждает Алиева, вместо необходимого лечения на ее подзащитного продолжают оказывать психологическое давление. Кроме того, Атимагомедов жаловался на угрозы убийством.


"Даже сейчас, когда я нахожусь в СИЗО Элисты, сотрудники ФСИН мне говорят, что не оставят меня в покое, что сделают все, чтобы убить меня, чтобы я не вышел на свободу", – цитирует адвокат своего подзащитного.


Она обратилась за помощью к уполномоченному по правам человека в Дагестане Джамалу Алиеву. Он ходатайствовал о переводе Атимагомедова в колонию другого региона перед директором ФСИН России, он пока на это не ответил.


Муфтии тоже чиновники

Через несколько дней после нападения на сотрудников ИК-2 в Калмыкии произошедшее прокомментировало местное духовное управление мусульман по республике. Заместитель муфтия Раджаб Зияутдинов заявил, что побывал в колонии вместе с уполномоченным по правам человека в регионе Валерием Чубом и увидел, что заключенные якобы не понимают причин, подтолкнувших Атимагомедова и Курамагомедова к преступлению.


"Все осужденные говорили: мы не поддержали этих двух людей, мы их осуждаем за такие действия и не можем понять, что могло их толкнуть на совершение столь тяжких преступлений", – утверждал Зияутдинов.




По его словам, осужденные сообщили, что им никто не препятствует в совершении религиозных обрядов и чтении Корана.


Дагестанский же муфтият не комментировал ситуацию в ИК-2. На вопросы корреспондента Кавказ.Реалии об отношении к произошедшему там посоветовали обратиться в министерство по национальной политике.


Муфтияты ведут себя как чиновничьи структуры, которым важно, чтобы "все было тихо", объяснил реакцию представителей духовенства исламский активист Расул Тавдиряков. По его мнению, большинство работников духовных управлений "почивают на лаврах, получая зарплату и гранты".


"Я знаю случаи нарушения прав верующих, не только в местах лишения свободы, когда муфтияты вообще не проявляют никакого участия в решении проблем мусульман. Пытаются все нивелировать, сгладить, показать, что ничего не происходит – они делают то, что делают чиновники. К такому выводу прихожу не только я, но и многие мусульмане возмущаются бездеятельность и отсутствием какого-либо соучастия у духовных лидеров", – сказал активист.


Муфтияты, как отметил Тавдиряков, зависимы, но если там работает "идейный" человек, даже в этих рамках он может помочь восстановить справедливость.


"Такой человек хотя бы попытается что-то сделать. Но большинство даже не пытаются, сразу соскакивают: "это не наша компетенция", "мы не можем", "там все нормально". Это просто дежурные фразы", – продолжает собеседник.


Притеснение мусульман в колониях Тавдиряков считает отражением региональных проблем. У Калмыкии и у Дагестана, напоминает он, периодически происходят конфликты. Например, несколько лет назад дагестанец ударил ногой статую Будды, после чего разразился скандал.


"Я жил в Челябинске и ходил по зонам. Могу сказать, что вообще таких проблем нет, несмотря на то что там колонии считаются суровыми. В них есть мечети, и никого там не задевают на почве религии", – утверждает Тавдиряков.


Проблема притеснения мусульман в колониях актуальна в отдельных учреждениях ФСИН, соглашается исламовед и кавказовед Ахмет Ярлыкапов. В исправительной колонии №2 Калмыкии, по его мнению, оказались исламофобы.


"Из-за отдельных случаев проявления радикализма ислам начинает восприниматься как угроза. Силовики считают, что лучше все запретить, чем пытаться разобраться в том, что такое нормальный ислам, а что – радикализм. И не исключено, что в тюрьме люди думали так: нам не нужен радикализм в местах заключения, поэтому лучше все запретить", – считает Ярлыкапов.


Он отметил, что запреты, наоборот, радикализуют мусульман в колониях и ведут к тому, что они начинают прислушиваться к проповедникам экстремизма.


"Такого рода запреты очень глупые. Вместо того чтобы привести к борьбе с радикализмом, они, наоборот, это явление стимулируют", – заключил собеседник Кавказ.Реалии.





В ночь с пятого на шестое августа двое заключенных колонии №2 Калмыкии напали на сотрудников исправительного учреждения – один работник колонии умер на месте, семь человек получили ранения. Нападавшие – 2000 и 1994 года рождения – ранее были осуждены на 3,5 года и на 15 лет. Один из них отбывал наказание за совершение нескольких преступлений, в том числе грабеж, другой – за убийство. Они арестованы. Следственный комитет возбудил в их отношении дела об убийстве, покушении на убийство и о дезорганизации работы колонии.
Ранее следственные органы сообщали о создании террористической ячейки "Джамаат" в этой же колонии №2 – всего, по официальным данным, в ней участвовало порядка 100 заключенных. Суд рассмотрел уже порядка семи эпизодов, еще 15 находятся в производстве, в общей сложности по этому делу проходят около 40 человек. Среди них – экс-начальник колонии Павел Батаев и его бывший заместитель Артур Цамаев.
Около 200 заключенных в СИЗО-1 города Владикавказа объявляли голодовку в знак протеста против плохих условий содержания в изоляторе. 176 человек написали коллективную жалобу в Генеральную прокуратуру России и прокуратуру региона, а также уполномоченному по правам человека.