Работа мечты
- С 1997 по 2001 год — учёба в Саратовской высшей школе милиции.
- С 2001 по 2016 год работала экспертом–криминалистом в отделе милиции города Краснокаменска Забайкальского края.
- 21 июля 2016 года приехала в Норильск, а 22 июля уже вышла на работу в должности эксперта–криминалиста в Норильский отдел экспертно–криминалистического центра ГУ МВД России по Красноярскому краю.
- Воспитывает сына Илью и дочь Владиславу.
– Олеся, расскажите про свой выбор: почему именно криминалистика?
– Ещё в 11–м классе я решила, что буду поступать в высшую школу милиции. Мама, учитель русского языка и литературы, настаивала на обучении в педагогическом институте, но я не хотела. «Хорошо, — сказала она. — Окончишь школу с медалью — поступаешь в школу милиции, а если нет — будешь учиться в педагогическом». В итоге я окончила школу с серебряной медалью, а потом, как и мечтала, поступила в Саратовскую высшую школу милиции по направлению «судебная экспертиза». Получив диплом, в звании лейтенанта приехала работать экспертом–криминалистом в Краснокаменский отдел милиции.
– Чем вам запомнились первые трудовые будни?
– Первый рабочий день совпал с моим днём рождения. Я познакомилась с коллективом, все вместе попили чай с тортом и... меня отпустили домой. Первый выезд «в поля» связан с кражей продуктов из квартиры – это была бытовая история с домашним пьянством, когда один из супругов пропивает вещи или выносит из дома продукты. Я тогда в поисках отпечатков дактилоскопическим порошком измазала весь холодильник так, что вместо белого он стал чёрным. На происшествия эксперт выезжает с криминалистическим чемоданом, который весит порядка 12 кг: в нём есть всё необходимое для работы.
– Насколько в работе практика расходилась с теорией?
– Разрыв этот огромен, но без теоретических знаний на практике не обойтись. Только после трёх месяцев «в полях» сложился пазл: теория и практика дополнили друг друга. Мне повезло, у меня были опытные наставники, которые делились своими знаниями, подсказывали и направляли. Сейчас такого нет: старое поколение уходит, а у тех, кто остаётся, у самих ещё опыта маловато.
– Как женщине вам сложно, наверное, выезжать на тяжкие преступления?
– 90% преступлений на бытовой почве совершается в состоянии алкогольного опьянения, и среди них немало тяжких. Алкоголь — враг нормальной жизни. Пьяные преступники себя плохо контролируют. Но я всегда за диалог. Мне удавалось найти со злодеями общий язык. Совсем уж агрессивных сдерживали сотрудники ППС.
У алкогольной темы есть и норильский феномен — это употребление спиртного с незнакомцами. Здесь в порядке вещей, когда перед выходными, особенно если семья на материке, мужчины ищут компанию, чтобы не пить в одиночку. Закупают алкоголь, закуску, накрывают стол, идут на улицу и зовут в гости первых встречных. Часто такие посиделки заканчиваются избиением хлебосольного хозяина или кражей ценных вещей из квартиры. Причём доверчивостью одинаково страдают и мужчины, и женщины, но мужчинам нужна компания для возлияний, а дамы жаждут романтики и любви с первого взгляда. На материке такое встречается редко.
На службе я специалист, и все эмоции оставляю за порогом кабинета. От моей работы зависит, как быстро найдут преступника или установят личность погибшего. А когда я прихожу домой, то, наоборот, за порогом квартиры оставляю работу: дома только я и моя семья. Но умение разделять эти моменты приходит со временем.
– Как вас встретил Норильск, и почему решили поменять место жительства?
– В Норильск я приехала вместе с детьми и котом летом 2016 года. Здесь как раз были белые ночи — это непривычно, когда круглые сутки светло. На следующий день после приезда вышла на работу в должности эксперта–криминалиста в 8–й межрайонный отдел (Норильский) экспертно–криминалистического центра ГУ МВД России. Спустя неделю заступила на своё первое дежурство. Времени на раскачку не было: отдел большой, работы хватает. Особое спасибо Геннадию Маслову и коллегам, которые помогли мне встать на ноги на новом месте. Коллектив очень хороший, появилось много друзей.
Поводом сменить окружение, и регион стала жажда перемен. Это необходимо, чтобы сохранить свои профессиональные и личностные качества. Нужно просто решиться. В Краснокаменске я проработала 15 лет и поняла, что хочется чего–то нового. Для меня было важно со сменой места жительства не сделать хуже детям и не потерять в зарплате и стаже: в Забайкалье выслуга лет шла год за полтора, а здесь — год за два. Так что это не было спонтанным решением. За год до перевода в свой отпуск я приехала в Норильск с детьми — наша команда провела разведку боем и одобрила город.
– Сколько времени длится осмотр места происшествия? И что потом?
– Осмотр может занимать до пяти–шести часов, а после начинается работа с изъятыми уликами: отпечатки рук и подошв обуви, следы шин транспортных средств и так далее. На месте преступления эксперт должен собрать улики по максимуму. И сделать это нужно быстро и точно. От этого зависит скорость установления личности преступника или фактов, связанных с ним.
Во время работы на материке я участвовала в осмотре мест происшествий, связанных с серией угонов отечественных авто. Долгое время найденные следы ни с кем из преступников не идентифицировались, а было понятно, что действуют опытные ребята. Однажды мне удалось найти небольшой отпечаток на крыле машины. Выяснилось, что человек проходит по нашей базе данных: оперативники быстро вышли на него, а затем раскрыли и остальные угоны. Как–то мы обнаружили банки из–под пива с отпечатками пальцев злоумышленников в соседнем от места преступления дворе.
Чтобы понять, где искать следы, пытаешься поставить себя на место преступника, стараешься думать как он, прикидываешь, что и где он мог трогать. Невозможно же всю квартиру или машину покрыть магнитным порошком и обмотать скотчем.
– Есть ли золотое правило в вашей работе?
– Самое главное — максимальная точность, внимание к деталям, малейшим нюансам и хорошая память. В каждом виде экспертизы есть свои тонкости. Например, в почерковедческой экспертизе смотришь, как выглядит в целом написанная фраза или подпись, обращаешь внимание на отдельные признаки, составляющие её индивидуальность: наклон, нажим, манера написания букв, ровность почерка, его округлость или угловатость. Всё это запоминаешь, исследуешь, сравниваешь. И пока не закончишь экспертизу, все мелкие детали держишь в голове. Бывает, что ночью в уме прокручиваю, сравниваю, анализирую. На дактилоскопическую экспертизу уходит 24 часа. За дежурные сутки отпечатки пальцев нужно собрать, исследовать их и составить дактилокарту. Ошибаться здесь нельзя. Цена ошибки эксперта–криминалиста — его репутация, а для другого человека — искалеченная жизнь.
Я люблю свою профессию, мне нравится скрупулёзность, когда следы собираешь буквально по крупицам. Результат моей работы зависит только от меня: от моей ответственности, добросовестности, профессионализма, а где–то и въедливости. И если преступник найден, то в этом есть и моя заслуга.
– Как удаётся совмещать работу с обязанностями мамы?
– Дети понимают особенность моей работы, и я для них скорее друг, чем мама. Они научились самостоятельности и могут обходиться без меня. Задержки на работе в полиции не редкость.
8 марта сыну Илье исполнится 18 лет. Он планирует учиться на IT–специалиста, сейчас готовится к ЕГЭ по физике и информатике. Дочери Владиславе — восемь лет. Она хорошо учится в школе, занимается балетом в Норильской детской школе искусств. Верный друг нашей семьи — десятилетний кот Кузя.
Для меня очень важно, чтобы мои дети нашли себя и свою дорогу в жизни и стали достойными людьми.
Олеся Сорокина:
— Поздравляю своих коллег с прошедшим профессиональным праздником — Днём экспертно–криминалистической службы системы МВД России и желаю им терпения, успехов, удачи, здоровья, профессионального роста и простого человеческого счастья. А всем норильчанкам накануне
8 Марта желаю счастья и любви, больше радостных моментов. Я считаю, что жизнь нужно любить, и тогда она ответит нам взаимностью. И не забывайте мечтать!