«Тайны истории»: Второй губернатор Забайкалья
В 1855 году на пост военного губернатора Забайкальской области и наказного атамана Забайкальского казачьего войска по рекомендации генерал-губернатора Восточной Сибири Николая Муравьёва был назначен молодой полковник Михаил Семёнович Корсаков. Этот пост он занимал до 1860 года, сумев и здесь в Чите сделать много хорошего для развития края.
Из столицы в Сибирь
Известный забайкальский краевед и архивист Татьяна Андреевна Константинова, первой попытавшаяся создать портретную галерею царских военных губернаторов Забайкальской области, результатом чего стала изданная ей в 2001 году книга «Губернаторы Забайкалья. 1851 – 1917 гг.», старалась максимально деликатно подходить к историческим источникам, не вынося те конфликты, что были между ними в те времена.
Вот и с отзывом о появлении нового губернатора она поступила так же, взяв только часть информации декабриста Дмитрия Завалишина.
Главу, посвящённую Михаилу Корсакову, она начала таким абзацем: «Между тем приехавший на место П. И. Запольского на губернаторство Корсаков, самый близкий к Генерал-Губренатору человек и выведенный им в люди от поручика Семёновского полка в 1848 году до губернатора в 1855 году», - так из писем декабриста Д. И. Завалишина мы узнаем о назначении в Забайкальскую область второго Военного Губернатора – Михаила Семёновича Корсакова, входившего в когорту ближайших сподвижников Н. Н. Муравьева-Амурского.
- Было ему в ту пору 29 лет, в Забайкалье приехал в чине полковника. Через год, в 1856 году, Михаилу Семёновичу Корсакову было присвоено звание генерал-майора…».
Он, действительно, был молод, но к моменту своего назначения уже имел достаточно богатый опыт. Михаил Корсаков был родственником генерал-губернатора Николая Муравьева. Но тут дело было не только в родственных отношениях. С 1845 года по 1848-й он действительно служил в гвардейском Семёновском полку. Но ему эта служба радости не доставляла. И он с удовольствием принял предложение перейти на службу к генерал-губернатору Восточной Сибири офицером по особым поручениям. На новое место службы прибыл в 1849 году.
Сделать этот шаг его убедил ещё один их родственник, бывший тогда любимым адъютантом генерал-губернатора Василий Муравьёв. 27 апреля 1848 года он направил Михаилу Корсакову письмо, убедившее того пойти на радикальное изменение своей судьбы.
«Ты ищешь службы, - писал Василий Муравьёв, - она есть здесь, разумная, полезная и в высочайшей степени приятная, надо признаться, любезный Михайло, что ты счастлив как немногие, только что начинаешь службу и попадаешь к такому начальнику, как Николай Николаевич; я седьмой год шляюсь по Руси православной, видал всякого народу много, и во всё это время постоянным и самым пламенным желанием моим было найти такого начальника, которого я мог бы любить и уважать.
Последнее время я уже было отказался от этой надежды, считая её несбыточной, но Богу угодно было свести меня с Николаем Николаевичем, который, обладая всеми этими качествами, умеет вселять к себе неограниченную привязанность, так что, узнавши его хорошенько, едва ли захочешь когда с ним разлучиться.
Ко всему этому надо ещё прибавить, что край здешний в высочайшей степени интересен, и так как он ещё юн, то работы на пользу его предстоит много, людей, которым Н[иколай] Н[иколаевич] мог бы довериться, очень мало, почему ты можешь ожидать, что сложа руки сидеть не будешь в Иркутске, следовательно, не нужно и общество, а нужны добрая воля и изрядное здоровье, у тебя, кажется, за этим дело не станет, и я уверен, что приехавши сюда, ты точно так же будешь судьбой своей доволен, как и я, смотри только, не мешкай.
Зная тебя, хоть и не много, уверен, что будешь доволен и службой новою, и жизнию сибирскою, и увидишь на опыте, как полезна здешняя школа и всё в ней приобретаемое достаётся легко и радостно».
«Школа» Муравьева
Так уж получилось, что вскоре после приезда в Сибирь Корсакова Василий Муравьёв неожиданно для всех умер. И именно Михаилу пришлось выполнять поручение, которое было дано Василию. Он отправился на Камчатку, где встретился с Геннадием Невельским, которому передал «добро» генерал-губернатора на экспедицию, целью которой было доказать, что в устье Амура можно войти из океана, а Сахалин – это остров. Кроме того, он передал указание о перенесении главного порта в Охотске в Петропавловск-Камчатский.
По возвращении из этой командировки Корсаков с привезёнными им сведениями об Амуре был отправлен в Петербург.
В 1851 году Михаил вновь был отправлен на Камчатку. В этот раз он должен был доставить провиант и открыть почтовое сообщение между Аяном и Якутском. Это означало, что он должен был на всём этом пути создать сеть почтовых станций. Их надо было построить, обеспечить людьми и лошадьми. Капитан Корсаков решил эту задачу. После чего вновь был отправлен в столицу империи с докладом.
Из Петербурга он вернулся уже подполковником. И был назначен командовать всеми казачьими частями Восточной Сибири. В 1854 году генерал-губернатор отправил его в Забайкалье для снаряжения первого Амурского сплава, в который он отправился вместе с Николаем Муравьевым. Благодаря тому сплаву в Петропавловск-Камчатский удалось доставить батальон солдат и грузы, что сыграло большую роль в обороне города во время Крымской войны.
По возвращении генерал-губернатор вновь отправил его в Петербург, где он должен был добиться получения всего необходимого для организации второго Амурского сплава. И эту задачу Михаил Корсаков решил. И весной 1855 года около 500 переселенцев из Иркутской и Забайкальской областей со скотом и даже сеном оправились по Амуру. Тогда они основали около десятка поселений, в том числе и казачьих. А Корсакова Муравьёв назначил командующим сухопутными войсками в устье Амура.
В тот год не стало императора Николая I, которого сменил его сын Александр II. Это в конце 1855 года позволило генерал-губернатору Муравьёву решить судьбу строптивого Запольского. На место которого 14 декабря и был назначен Михаил Корсаков.
Ну, а теперь оценка, на мой взгляд, крайне несправедливая Дмитрия Завалишина.
«Трудно себе представить, как смешон и жалок был Корсаков в начале своего губернаторства, - с откровенным злым сарказмом писал Дмитрий Иринархович. - Он терялся во всём и как будто у каждого искал извинения себе в том, что вдруг занял такое место. Сознание своего недостоинства, при всём желании скрыть это, мучило его так, что ему очевидны казались в глазах всех и насмешка над его губернаторством, и упрёк за то».
И далее он писал: «Но относительно советов моих и содействий он не смел действовать так открыто, как Запольский, старался скрыть то, что у меня ищет решений, или выспрашивал моё мнение косвенно, а при исполнении не поступал с искренностью. Ему хотелось быть в ладах со мною, чтобы всем пользоваться от меня, и в то же время угождать Муравьёву в его незаконных требованиях, стараясь делать это тайком от меня».
Это «тайком» - очень удобная формула. Даже если Корсаков, человек близкий и родственно, и по духу Муравьеву, и просил советов у опального декабриста, то никак не во вред своему начальнику. А мог ведь и не спрашивать, что ещё больше могло злить Дмитрия Иринарховича, у которого наступили крайне непростые времена.
Амнистия, о которой… забыл читинский «адмирал»
Именно в бытность забайкальским губернатором Михаила Корсакова в Читу пришла весть об императорском прощении декабристов и разрешении им вернуться на родину.
26 августа 1856 года, в день коронации императора Александра II, в Иркутск был послан с высочайшим манифестом, которым декабристам и было «даровано» прощение (то есть объявлена амнистия), который повёз ещё один близкий Муравьеву человек.
К сожалению, справки об этом человеке нет в «Энциклопедии Забайкалья», хотя он наш выдающийся земляк. Михаил Сергеевич Волконский, сын знаменитой декабристской семьи, родился в 1832 году в Петровском Заводе. И уже в силу этого был лишён всех званий и прав.
В 1849 году он с золотой медалью окончил гимназию в Иркутске и сразу был взят на службу чиновником по особым поручениям генерал-губернатором Восточной Сибири Николаем Муравьёвым. В течение семи лет он выполнял самые разнообразные поручения Николая Николаевича. Потом уже князя, все звания и права которому были возвращены в том же 1856 году, отправили служить на Кавказ. Потом было много всего, а в конце его официальной биографии он стал сенатором.
Манифест был доставлен и в Читу, где с ним познакомили и Дмитрия Завалишина, единственного из декабристов, всё ещё тут проживавшего. Историческое событие. Но в своих воспоминаниях читинский «адмирал» о нём… не вспомнил. Ведь для него это была неприятная новость. Она сломала его статус «несправедливо страдавшего мудреца».
А через некоторое время произошло событие, которое дополнительно многое сказало о том, кем же был этот читинский критик всех и вся.
Вот что сам он писал по этому поводу: «В 1857 году приехал в Читу бывший мой подкомандный офицер, теперь генерал-адъютант, граф Путятин, назначенный чрезвычайным посланником в Китай. Он привёз мне предложение вступить опять на службу, представляя в перспективе всевозможные выгоды снова.
Я отвечал ему, что я личных побуждений не имею; да если бы и имел, то ничто уже не может льстить мне, никакие чины и награды, когда они, мои бывшие подчинённые, которые и сами себя никогда не равняли со мною, теперь полные генералы, адмиралы, графы, посланники и пр., то может ли уж прельстить меня какой-нибудь штаб-офицерский чин, хотя бы и правда было то, что я не замедлю получить его, как он мне в том ручался.
К тому же теперь я действую независимо, а вступив на службу, обязан буду быть исполнителем чужих воззрений и приду в столкновение по какому-нибудь административному вопросу… Путятин должен был согласиться с моими доводами, хотя и сказал, что отказ примут за оскорбление или за сохранение всё ещё вражды и при случае припомнят мне это, что и оправдалось на деле».
А вскоре и родственники перестали регулярно присылать привычные для него средства, что лишний раз сердило Дмитрия Иринарховича. И тем больше он обрушивался с критикой на генерал-губернатора и его помощников, которые всё делали не так и не то (но делать это вместе с ними он отказался). Но его продолжали терпеть.
Главная задача – заселять край
Стоит отметить, что Николай Муравьёв, став генерал-губернатором, да ещё и столкнувшись с подчинёнными подобными Запольскому, лично готовил губернаторов из числа близких к нему и хорошо образованных, а также подготовленных людей, которым он лично доверял. И в 1855-1857 годах не один Михаил Корсаков, а сразу три «муравьёвца» были им назначены губернаторами. Корсаков – Забайкальской области, Пётр Казакевич – Приморской области и Юлий Штубендорф – Якутской.
Интересно, что морской офицер Казакевич, бывший в 1851-1852 годах штаб-офицером для поручений при генерал-губернаторе Восточной Сибири, в этот период производил съёмку и промер забайкальских рек Ингоды, Шилки, Онона. Он же заложил в Сретенске первую на Дальнем Востоке судоверфь. Без этих предварительных мер никакие Амурские сплавы были бы не возможны.
Что же из себя представляла Забайкальская область в тот момент, когда её военным губернатором стал Михаил Семёнович Корсаков. Татьяне Константиновой удалось найти в Государственном архиве тогда ещё Читинской области (ныне Забайкальского края) один из экземпляров первого отчёта, подписанного новым губернатором.
Из него следовало, что в Забайкальской области в 1855-1856 годах, включавшей в тот период большую часть (без севера) современного Забайкальского края, а также современную Республику Бурятию и часть нынешней Амурской области, «…окружных городов, включая губернских было – 3, заштатных – 2, слобод – 15, сёл – 51, деревень – 304, казачьих селений – 479, пограничных караулов – 46, соборных изб – 3, родовых управ – 2, родовых управлений – 145, инородческих улусов – 700, тунгусских наслегов – 13. В Забайкальской области проживало 356 688 человек».
Стоит отметить и то, что в 1855 году в области было всего два уездных училища (в Нерчинске и Верхнеудинске), восемь приходских и несколько горнозаводских школ.
Вот и занялся губернатор массовым строительством в доверенной ему области, открытием школ, пробил открытие в Чите детского приюта. При нём же была создана первая карта Забайкальской области, а в 1859 году был утверждён герб Забайкальской области.
Одна из самых, на мой взгляд, объективных оценок его деятельности в то время, была дана в справке, помещённой в одном из томов издававшегося в 1896-1918 годах «Русского биографического словаря».
«Пять лет занимал он это место и с чрезвычайной энергией занялся заселением обширного и почти безлюдного, вверенного ему края. В его резиденции в Чите – которая только что стала преобразовываться в город из прежнего бывшего острога – постоянно заготовлялись массы лесоматериалов (с одной стороны, вырубался строевой лес читинского соснового бора, с другой, освобождались площади для застроек столицы области – авт.) делались срубы домов и в большом количестве держались наготове все необходимые для домашнего обихода вещи, которые и доставлялись немедленно во всякое вновь заводившееся поселение (и в Забайкалье, и в Приамурье – авт.).
Корсаков живейшим образом интересовался этим делом и нередко сам то выезжал на встречу одного каравана, то сопровождал другой. Корсаков явился энергичным деятелем по освобождению от крепостной зависимости крестьян Кабинета Его Величества, а также большое внимание уделял постройке школ и образованию населения».
Тут стоит отметить, что наметивший в 1861 году отмену крепостного права император Александр II, уже в 1859-1860 годах начал процесс освобождения своих крепостных или, как их называли «кабинетских». Да, в Забайкалье не было крепостных, то есть тех, кто был собственностью того или иного помещика, но вот «кабинетские» имелись.
«За годы управления М. С. Корсаковым областью Чита значительно расширилась, - констатировала Татьяна Константинова, - его северная граница проходила теперь в районе современной Ангарской улицы, количество жителей в 1856 году было 807 человек, а в 1858-м уже достигло 1250 человек».
А в 1859 году в Чите на подписные деньги чиновников и офицеров была создана первая библиотека, в которую стали выписывать и газеты.
Активно продолжалось заселение Приамурья, куда сплавы отравлялись регулярно. А в 1858 году Николай Муравьёв подписал с китайцами Айгунский договор, за что ему был пожалован титул графа Амурского.
За успехи в деле управления Забайкальской областью Михаил Корсаков был награждён четырьмя орденами: в 1856 году – Святого Станислава 2-й степени с императорской короной, в 1857 году – святого Владимира 3-й степени, в 1858 году – орденом Святого Станислава 1-й степени и в 1861 году – Святой Анны 1-й степени (Анной 2-й степени он был награждён ещё в 1854 году). Последний орден он получил, уже покинув наш край, но за работу в нём.
Когда смена готова
Николай Муравьёв-Амурский писал тогда о нём родным: «Славный парень Миша Корсаков – он принадлежит к числу тех людей, которых у нас в России ценить не умеют, т.е. он человек дела, а не слов, а у нас, как и везде, впрочем, говоруны берут верх».
Из всех «муравьёвцев» Николай Николаевич именно Корсакова стал готовить себе на смену.
5 января 1860 года Михаил Семёнович Корсаков был назначен председателем Совета Главного управления Восточной Сибири, а 16 мая того же года – помощником генерал-губернатора.
Тогда же в мае 1860 года новым военным губернатором Забайкальской области был назначен генерал-майор Евгений Михайлович Жуковский.
Стоит отметить, что в это же самое время (если быть совсем точным, то в марте 1859 года) в Иркутск на жительство был переведён «великий бунтарь», один из основателей анархизма, Михаил Бакунин. Он был также родственником и Муравьева, и Корсакова. К тому времени он поучаствовал уже во многих европейских бунтах и революциях. В 1851 году его России выдали власти Австро-Венгрии, после чего его на долгих шесть лет заключили в Петропавловскую крепость.
Даже амнистия 1856 года его не коснулась. И лишь в 1857 году родным удалось добиться отправки его на поселение в Томск, откуда в Иркутск его и перевёл Николай Муравьёв. В 1861 году с разрешения генерал-губернатора Михаил Бакунин отправился, как бы с научной и торговой целями, путешествовать по Амуру. И из Николаевска-на-Амуре на клипере «Стрелок», ведущем на буксире американское торговое судно, он бежал в Японию, откуда перебрался в США, а 1 января 1862 года его радушно встречали в Лондоне Герцен и Огарев.
Так вот в том же 1861 году Николай Муравьёв-Амурский, которого буквально «заклевал» своими «обличительными» статьями в разных российских журналах «читинский адмирал» Завалишин, оставил должность генерал-губернатора. Возможно, побег Бакунина и стал поводом для отставки. Хотя официальным поводом было объявлено неприятие Петербургом его проекта о разделении Восточной Сибири на два генерал-губернаторства – на Иркутское и Приамурское. Это будет сделано в 1884 году, когда Николая Николаевича уже не будет в живых.
До своей смерти в 1881 году он с супругой-француженкой будет большую часть года проживать в Париже, изредка приезжая на заседания Государственного Совета, членом которого его и назначили в 1861 году.
А его пост в Иркутске в феврале 1861 года и занял подготовленный им Михаил Корсаков. Как отмечают иркутские краеведы, помимо «множества социальных проектов (устройств больниц, гимназий, школ, детских приютов) Корсаков на посту генерал-губернатора активно распространял на Дальнем Востоке крупные реформы 1860-х годов, добивался введения частной собственности на землю и зарекомендовал себя противником архаичного общинного землепользования».
За успешную работу на посту генерал-губернатора его в 1867 году произвели в генерал-лейтенанты, а затем наградили ещё двумя орденами: в 1867 году – Святого Владимира 2-й степени и в 1869 году – Белого Орла.
Однако здоровье его к тому времени уже было подорвано. В 1870 году он просил отставки. В январе 1871 года Михаила Семёновича Корсакова, которому было всего 44 года, освободили от обязанностей генерал-губернатора и назначили, как и его предшественника, членом Государственного Совета. Правда, отдохнуть он так и не смог. 16 марта 1871 года Корсаков умер от возвратного тифа и был похоронен в родовом имении.
При выносе его тела в Петербурге в последний путь его провожал и император Александр II, для которого это тоже была большая утрата, ведь умных, опытных и деятельных помощников и у него был большой дефицит.
Завалишин же переживёт и его, и Муравьёва-Амурского, многих других людей дела, много сделавших для развития Забайкалья.