И не гасла России свеча
В давние времена по этой степи от кургана к кургану пролегал почтовый тракт, связывавший Северную столицу империи с Кавказом. Следовал через Аксайскую переправу Александр Грибоедов с документами государственной важности, текстом наивыгоднейшего для России Туркманчайского договора, положившего конец войне с Персией. Пушкин, Лермонтов, Толстой ждали здесь перемены лошадей на почтовых станциях...
В этих степях, на пересечении путей с Севера на Кавказ и от Чёрного моря на Волгу, пробился росток ещё одной жизни, одной поэтической судьбы. В младенчестве, при жестокой бомбёжке летом сорок второго узловой станции Тихорецкой, когда дивизии вермахта рвались к Сталинграду, получил мальчик осколочную отметину. Спустя полвека поэт Генрих Ужегов, возмужавший, повидавший свет, вспоминал:
В доме не было соли и хлеба,
Но не главным был голода гнёт,
Мы с тревогой смотрели на небо,
Ожидая воздушный налёт.
При всей скудости послевоенной жизни в памяти того поколения навсегда останется счастье глубокого вздоха народа-победителя – и солдат-отцов, и их детей. Очереди за хлебом, осаждающая со всех сторон бедность, но дети, вместе со взрослыми перенося тяготы поры восстановления, стремились поэтическим словом оставить в народной памяти свидетельства об этом удивительном времени.
Ужегов после срочной службы, окончив медицинский институт, ушёл судовым врачом в моря, испытал, повидал многое. Моряки, как водится, рано или поздно, возвращаются к родным берегам, к родному очагу. Наградой детям победителей стала эпоха советского космического прорыва, подъёма в экономике, науке, культуре. Длинные очереди выстраивались теперь не за буханкой хлеба, а за подписными изданиями Пушкина, Некрасова, Блока, Есенина… Но этому же поколению выпали новые испытания – пережить чёрную ночь девяностых, когда держава «физиков, лириков» вдруг оказалась на задворках капиталистического захолустья.
Пройдохи без чести и веры,
Базарных ларьков короли
Вдруг вылезли в миллионеры,
Как черви из рыхлой земли.
Потомкам казаков-первопроходцев, кто в судёнышкахкочах среди льдов Севера пробивался в неведомые края, кто в отрядах Ермака Тимофеевича открывал земли Сибири, предстояло в новом тысячелетии отстаивать Отечество от внутренних разрушителей.
Да, судьба у России сурова!
Да, эпоха была горяча!
Но звенело российское слово
И не гасла России свеча.
Так повелось «на русских просторах обильных», что поэты, и дома, и в пути, слагают чаще не оды, сонеты, лирические напевы, а горькие строки-размышления о судьбах Родины – и в былые времена, и в нынешние:
Чтобы не были музы в загоне,
Чтобы в космос ракеты неслись,
Чтобы снова российские кони
Перешли на широкую рысь.